«Любимые, ждите! Я вернусь…». Фронтовые письма 1941–1945 гг. - Нина Константиновна Петрова
За эти месяцы, как я уже писал, пережито не мало. Полк, в котором я нахожусь, проделал большой путь, беспрерывно находясь в боях. Пришлось переживать горечь отступления, но также пришлось пережить и радость победы. За это время мы прошли путь от защиты Львова до защиты Москвы и Москву мы крепко защитили. Пришлось пережить и беспрерывные бомбежки, и наступления танков, и нападения автоматчиков и после всего полк наш вышел окрепшим, закаленным в боях и за свою отвагу и организованность получил звание «гвардейского». Гвардейцем, таким образом, стал и я. Вот вкратце путь моего полка.
Я ни на один день не оставлял надежды вас разыскать. Во все концы Советского Союза я разослал письма с запросами и, наконец, использовал последнее средство – Радио. В конце января я по служебным делам, вместе с моим командиром был в Москве, и нашел кое-кого из знакомых, и мне устроили протекцию в передаче моего письма по радио. Не имея возможности самому слушать, я все не был уверен в том или письмо передано [или нет], но получение писем из Сталинграда доказало, что письмо было передано. Я вполне здоров (конечно, относительно) ни разу не был ранен, несмотря на то, что был в переделках, где не надеялся остаться живым. Лето и жару перенес, правда с трудом, а зима скоро кончается и можно сказать, что я ее перенес довольно легко.
В настоящее время я вместе со своей частью нахожусь на заслуженном отдыхе с тем, чтоб немного отдохнув затем снова броситься в бой и окончательно добить фашистскую гадину. А бои нам предстоят жестокие, но, я уверен, что мы и дальше будем изгонять врага, как до сих пор. Кратко могу тебе описать, какую работу я выполнял в армии и что сейчас делаю. Поступив в полк, я отказался быть не строевиком и был зачислен связистом: это прокладывать телефонную линию от одного подразделения к другому, установить связь между этими подразделениями и следить за исправностью линии. Это все, конечно, зачастую делается под огнем противника. Одновременно, используя каждую свободную минуту, я был агитатором у себя в батарее. В конце декабря мне было присвоено звание «замполитрука».
Письма пиши мне как можно чаще, не ожидая для этого моего письма. Во всяком случае, каждые 2 дня я должен иметь хоть кратенькое, но письмецо от тебя. Это будет являться отрадой для меня и наградой за тяжелые испытания, перенесенные за это время. В случае, если от меня не часто будут письма, то вспомни, что я на войне…
И что ты знаешь об остальных наших. Целую крепко-крепко бесчетно раз (за 8 месяцев). Дочек крепко-крепко обними и расцелуй за меня.
Твой, который до самой смерти тебя не забудет – Котик[47].
01.03.1942 г. От тебя я еще писем не получаю, но надеюсь, что скоро уже и от тебя получу. Мы сейчас отдыхаем, проживая в теплых квартирах. Сколько этот отдых будет длиться я, конечно, не знаю, но мы готовы вступить в бой в любую минуту. Для меня, во время отдыха работы очень много, так как я провожу политпросветительную работу в батарее. За время пребывания в армии я вступил в действительные члены партии и являюсь заместителем парторга у нас в батарее. В боевых условиях, как я тебе уже писал, я выполняю обязанности связиста. Это довольно тяжелая работа, но до сих пор я с ней справлялся…
…Что со мной происходило, с момента моего выезда из Киева. Дневник я не вел, но в памяти все живо осталось и все события я могу восстановить в памяти в строгом хронологическом порядке. Может быть, если еще останусь жив, – на что я не особенно рассчитываю – я все это смогу описать. 23 июня я еще остался в Киеве, а 24 уже был направлен в г. Львов во главе с группой мл. командиров, которых я должен был сдать в 509‑й зенитный арт. полк. Чтоб скорей доехать, я вместо того, чтоб сесть в эшелон, сел в пассажирский поезд, как говорится нахально, так как билеты я не смог достать. Пропуская своих бойцов в вагон, при громадной давке, меня столкнули под вагон (платформы на вокзале очень высокие), но благодаря тому, что один человек до меня туда упал, я очутился на его спине и не разбился. Это было первое мое происшествие. В пути уже чувствовались ужасы войны. Встречали эшелоны с беженцами из Львова и других мест Западной Украины. В пути часто приходилось задерживаться. Перед нами летали вражеские самолеты. Эшелон, который выехал раньше – мы обогнали. Едущие навстречу нам беженцы из Львова рассказывали о том, что в Львове стреляют из домов и что жизнь замерла. Наконец, 26‑го вечером приехали в Львов. В Львове было уже относительное спокойствие. С фашистской 5‑й колонной быстро справились, и город начал было возвращаться к жизни. Тут я увидел первые следы вражеской бомбежки. Сейчас же с вокзала отправился разыскивать свою часть. По дороге попал под бомбежку вражеских самолетов. Забежали в подворотню. Бомба упала во дворе. Нас сильно подбросило, закутало пылью и дымом, но крытая подворотня нас спасла. Это было первое боевое крещение.
Ночью спали во дворе комендатуры. Это была первая ночь, проведенная под открытым небом. После этого крыши я не видел в течение 5 месяцев. Ночь была тревожная, беспрерывно стреляли по самолетам. День 27‑го провел в тщетных розысках своей части. За день было несколько налетов авиации. Где был полчаса тому назад, туда упала бомба. Опять повезло, остался жив. К вечеру, после долгих розысков, исколесив весь город, нашел казарму своей части, но части уже не было, – она отошла по направлению на Тернополь. Провели тревожную ночь в пустой казарме. Враг был уже близок, события быстро нарастали. Встали рано. До полудня еще думал что-нибудь узнать, определиться к какой-нибудь части, но ничего не удалось. В 2 часа дня пролетели над городом первые снаряды вражеских, дальнобойных орудий, 5‑ая колонна опять подняла голову, и по городу опять началась перестрелка. Решил выйти из города и догонять свою часть.
Начался мой первый в моей жизни большой переход. Моя команда состояла из 20 человек. По дороге беспрерывно бомбили нас фашистские стервятники, обстреливали из пулеметов. Наблюдал лежа в высокой ржи падение бомб, разрывы их на расстоянии
