Корабли и люди - Иван Георгиевич Святов

Для этого пришлось завести буксиры с носа на минный заградитель «Ока»[8], эсминец «Володарский» и сторожевой корабль «Вирсайтис». Три тральщика и два буксира пришвартовали к правому борту, чтобы они работой своих винтов размыли грунт и сделали в нём углубление. Когда тральщики и буксиры отработали часов пять, а ветер ещё немного ослаб, «Ока» под командованием капитана 2 ранга Николая Иосифовича Мещерского, «Володарский» и «Вирсайтис» дружными усилиями стянули крейсер с мели.

Пляж, на который выбросило «Киров», оказался песчаным и без камней, поэтому он не получил никаких повреждений.

При расследовании этого происшествия пришлось умолчать о фактическом невыполнении моего приказания командиром крейсера. Не упомянул я об этом и в докладе командующему флотом.

Почему я умолчал об этом факте? Да потому, что это грозило бы Волкову судом. Этого я не мог допустить по следующим соображениям: во-первых, а это самое главное, Волков был хорошим моряком и отличным организатором корабельной службы, очень ценимый подчинёнными; во-вторых, я полагал, что этот случай будет ему уроком на всю его дальнейшую службу.

И я не ошибся, поступил правильно. Впоследствии Алексей Васильевич стал командующим эскадрой Тихоокеанского флота, преподавал в академии Генерального штаба, ему было присвоено звание вице-адмирала.

На зимнюю стоянку ОЛС перебазировался в Таллин – главную базу флота. Я плавал на крейсере «Максим Горький», которым командовал капитан 1 ранга Анатолий Николаевич Петров. Корабль являлся улучшенным вариантом «Кирова» в так называемом «проекте 26-бис»: была усилена и броня, и малокалиберная зенитная артиллерия, и система управления стрельбой.

Спущенный на воду в апреле 1938 года, он прошел испытания в следующем году[9] и только что был принят от завода. Организация службы на нём, несмотря на большие старания командира, ещё не ладилась.

Новый, 1941 год мы с ним встречали на Таллинском рейде. Погода была свежая, и я, памятуя урок «Кирова», съезжать на берег не стремился. В салоне командира накрыли богатый стол, и мы весело встретили 1 января 1941 года – увы, тяжелейшего и для флота, и для страны.

В феврале командиром отряда лёгких сил назначили бывшего командующего Северным флотом контр-адмирала Валентина Петровича Дрозда. Это был ещё совсем молодой, энергичный человек, но уже имевший большой боевой опыт ведения войны на море. Он его получил, будучи волотнёром в испанском республиканском флоте в 1935–1937 годах.

Кампанию 1941 года мы начали в изменённом составе ОЛСа. Передали в эскадру оба лидера («Ленинград» и «Минск»). Все эсминцы: «Стерегущий» (командир – капитан-лейтенант Евгений Павлович Збрицкий), «Сметливый» (командир – капитан 2 ранга Василий Максимович Нарыков), «Гордый» (командир – капитан 3 ранга Евгений Борисович Ефет), «Гневный» (командир – капитан 3 ранга Максим Тимофеевич Устинов) и «Грозящий» (командир – капитан 3 ранга Константин Кузьмич Черемхин) – составляли первый дивизион, которым командовал капитан 3 ранга Сергей Дмитриевич Солоухин. Он так же, как и Дрозд, имел боевой опыт в Испании.

Вступил в строй новый дивизион вновь построенных эсминцев: «Стойкий» (командир – Дмитрий Яковлевич Самус; затем капитан-лейтенант Борис Петрович Левченко), «Сильный» (командир – капитан 3 ранга Иван Васильевич Комаров), «Сторожевой» (командир – капитан-лейтенант Иван Фёдорович Ломакин), «Сердитый» (командир – капитан-лейтенант Алексей Гаврилович Письменный).

Командовал этим дивизионом капитан 2 ранга Георгий Семёнович Абашвили. В апреле и мае 1941 года ОЛС в полном составе базировался в Либаве.

Корабли усиленно проводили боевую подготовку, отрабатывали как боевую организацию, так и одиночные корабельные артиллерийские и торпедные стрельбы. Это было тем более необходимо, что более тридцати процентов личного состава покинули корабли по демобилизации 1940 года. Их заменила молодёжь, пополнившая экипажи строящихся кораблей.

Международная обстановка становилась к этому времени всё более тревожной и крайне напряжённой. Немецкие самолёты-разведчики постоянно нарушали экстерриториальность кораблей в море, летая и фотографируя их на небольшой высоте. Согласно корабельному и боевому уставу, мы должны были отражать огнём нарушение экстерриториальности кораблей, однако мы делать этого не могли, так как особыми директивами применять оружие против германских самолётов запрещалось, чтобы не спровоцировать войну с немцами.

Начало войны

Нельзя сказать, что война с фашистской Германией стала для нас неожиданностью. Ещё в апреле на Балтийский флот приехал начальник политического управления ВМФ, член Военного Совета Военно-морского флота, армейский комиссар 1 ранга Иван Васильевич Рогов. Руководящий состав КБФ – командиры соединений, линкоров и крейсеров, их помощники по политической части – все были собраны в штаб флота на совещание.

Рогов сделал доклад о сложившемся тревожном международном положении и высказал своё убеждение о неизбежности войны с Германией. Он был конкретен: поставил перед участниками совещания задачу о повышении бдительности и ускоренной подготовки к возможным боевым действиям против немецкого флота, о приведении кораблей и соединений к полной боевой, а не учебно-боевой готовности и о совершенствовании всех технических сил флота в преддверии грядущей войны.

Выступление Рогова произвело на нас глубокое впечатление и мобилизовало внимание и командиров, и политработников на задачах отражения возможных атак противника. Мы знали, что эта война будет войной на выживание России со всеми её и социальными, и моральными ценностями.

В результате, поскольку приближение войны было для нас очевидным, начало её для флота не оказалось внезапным, и мы достаточно хорошо к ней подготовились, встретив врага организованно и во всеоружии. Но, как и во всех войнах, бывают как героические успехи, так и неудачи.

Фашистская Германия готовилась к войне заранее и умело её планировала. Немцы знали точно, когда и где они начнут боевые действия. Ещё за два дня до начала войны они выставили в устье Финского залива мины и выслали туда свои подводные лодки. Поэтому в первый же день войны добились успеха: на минах подорвались эсминец «Гневный» и крейсер «Максим Горький».

Располагая решающим превосходством на сухопутном фронте, они в первые шесть дней заняли Литву и большую часть Латвии, лишив Балтийский флот возможности пользоваться своими маневренными базами.

И вот как всё начиналось.

В мае мы ушли из Либавы в Рижский залив, где погодные условия для проведения боевой подготовки были более благоприятны.

К 20 июня обстановка накалилась до предела, неизбежность войны с Германией стала для нас очевидной. 19 июня по флоту объявили оперативную готовность № 2. Так как мы стояли на открытом рейде, Валентин Петрович Дрозд решил повысить готовность по ОЛСу до № 1: командиры соединений имели право изменять готовность, объявленную по флоту, в сторону её повышения, если этого требовала обстановка на месте.

По готовности № 1 корабли допринимали артиллерийский и торпедный боезапас, топливо и