Королева скандала - Пол Джилл

— Может быть, я могу тебе чем-то помочь? Позволь мне искупить вину.

Рэйчел огляделась и произнесла:

— Я заказала новые стекла для шкафов-витрин, и вчера их привезли. Попробуешь их вставить?

Николь перепрыгнула через порог магазина, довольная тем, что ей дали поручение.

— Ты не смотришь похороны Дианы? — спросила она у Рэйчел, присев на пол, чтобы вытащить первое стекло из картонной упаковки. — Не видела, как Уилл и Гарри шли за гробом? Выглядело на самом деле очень волнующе.

Рэйчел вспомнила о маленьком переносном телевизоре, который она держала в шкафу на случай затишья в магазине. Добрался ли до него вор? Она встала из-за швейной машинки, чтобы это выяснить, и тут же увидела примостившийся на нижней полке телевизор. Рэйчел перенесла его на стойку, вставила вилку в розетку и со смешанными чувствами нажала на кнопку включения. Благодаря средствам массовой информации похороны превратились в цирковое представление, а сама она воспринимала их как историческое событие.

— Похоже, они только собираются у Аббатства, — заметила Николь и назвала имена знаменитостей, когда камера показывала их лица. — Там Том Круз и Николь Кидман… И Том Хэнкс с Ритой. Диана была бы довольна.

Рэйчел улыбнулась и продолжила шить. «Интересно, — подумала она, — снимает ли Алекс голливудских гостей?»

Началась церемония, и обе они стали молча слушать речь брата Дианы, в которой он назвал сестру самой преследуемой женщиной современности. У Рэйчел по спине пробежали мурашки, как только она представила гадких фотографов, галдевших возле умирающей принцессы. Упоминание папарацци было уместно. Когда на экране появился общий план происходившего в Аббатстве, она стала искать Сьюзи Харгривз, но нигде ее не увидела.

— Тебе нужно закупиться вещами Дианы, — предложила Николь. — Они будут расходиться, как горячие пирожки. Только представь: накидки, тиары… Ди любила хорошие тиары.

Рэйчел скорчила гримасу:

— Это вряд ли. Я подвела черту под пятидесятыми. У меня не сложилось с синтетикой.

Тут она заметила, что спортивные штаны Николь были из синтетики, но, кажется, ничего обидного сказано не было.

По телевизору время от времени показывали обстановку на улицах города недалеко от Аббатства, и вдруг Николь закричала:

— Смотри! Там Алекс!

Рэйчел подняла глаза от шитья и увидела Алекса. Он стоял за оператором и отдавал распоряжения. В окружавшей их толпе несколько человек рыдали не таясь. Мужчины и женщины всех возрастов с красны — ми, искаженными горем лицами стояли и держались друг за друга. Немногочисленные присутствовавшие там дети были потрясены столь бурным проявлением чувств, и Рэйчел ощущала то же самое. Все эти люди не знали Диану. К чему все это?

— Я слышала, Алекс снимает документальный фильм об аварии? — спросила Николь. — Он усмотрел там что-то подозрительное. А ты как думаешь?

Рэйчел не пожелала становиться предательницей и удержалась от оценок.

— Мне кажется, если хочешь кого-то устранить, для этого есть способы и попроще, — заявила она. — Но я посмотрю, что ему удастся раскопать. Кто знает…

— Надеюсь, ваш романтический уик-энд не был испорчен тем, что Алекс переключился в продюсерский режим. Я знаю, каким он может быть.

Рэйчел отложила шитье и, широко улыбнувшись, протянула Николь левую руку, чтобы показать колечко.

— Au contraire..[8] Он сделал мне предложение. Прости, что не рассказали тебе раньше. Мы просто решили немного подождать, чтобы нашу новость не затмили события, связанные с Дианой.

На долю секунды по лицу Николь проскользнуло какое-то странное выражение — не то удивление, не то беспокойство, а может быть, даже страх. Однако оно было так мимолетно, что позже Рэйчел уже сомневалась, уж не показалось ли ей.

— Но это же чудесно! — воскликнула Николь, и ее губы изогнулись в улыбке. Она вскочила и бросилась к Рэйчел обниматься, чуть не опрокинув на парчовое платье чашку с чаем. — Как только вы могли скрывать такое целую неделю?!

— Как только ты могла не заметить кольцо в понедельник? Я ждала, что ты спросишь, но, похоже, голова у тебя тогда была занята другим.

Николь схватила Рэйчел за руку, чтобы получше разглядеть колечко.

— Ты ж меня знаешь: наблюдательность — как у крота. Оно шикарное! Я так рада за вас. — Она коснулась подушечкой пальца двух бриллиантов. — Правда, очень рада.

Глава 14

Нью-Йорк. Сентябрь 1919 года

Жизнь замужем за Жаком оказалась восхитительной. Мэри обожала его прикосновения, от которых у нее по коже словно пробегал электрический ток, и то, как нежно и страстно он занимался с нею любовью и с чарующим французским акцентом шептал, как она красива и как сильно он ее любит.

Ей нравилось обустраивать их квартиру, окна которой выходили на площадь Вашингтона в Нижнем Манхэттене, намечать приготовление разных блюд, чтобы порадовать Жака, когда он придет домой с новой работы страховым брокером. Мэри выбирала его любимое красное вино, чтобы подать к ужину, хотя сама была к этому напитку равнодушна, и устраивала для них обоих развлечения вроде покерных вечеров или походов в небольшие джаз-клубы в Вилладже, находившиеся на расстоянии пешей прогулки от их дома. Там музыканты играли так близко к публике, что можно было разглядеть каждую капельку пота у них на лицах и услышать самое тихое дыхание. Жак и Мэри проводили время с другими супружескими парами — соседями или коллегами Жака, — ходили друг к другу в гости, ужинали, пили разные напитки и засиживались за разговорами допоздна. Как-то раз они побывали в доме в Верхнем Ист-Сайде, принадлежавшем Рене Дюпон и ее мужу, бизнесмену Джону Дональдсону.

Но поскольку хозяева дома были значительно богаче, Мэри постеснялась посылать им ответное приглашение, устыдившись их с Жаком скромного жилища.

Счастье Мэри стало полным, когда через год после свадьбы она обнаружила, что ждет ребенка. У нее не было регул уже два месяца, и она решила позвать врача, который и подтвердил ее положение. Жак был вне себя от радости, и каждый день, возвращаясь с работы, приносил небольшой подарочек: цветы или конфеты для Мэри, тряпичную куклу для ожидаемой малышки.

— Я вижу, ты уже определил пол нашего будущего ребенка, — улыбнулась Мэри. — Ты ходил к гадалке?

— Я чувствую, что это девочка, и когда она вырастет, будет так же невозможно красива, как ты, — сказал Жак, накрыв ладонью едва наметившийся животик жены.

Но в один из дней, когда Мэри сидела и писала письмо матери, что-то так сильно скрутило у нее внутри, что она вскрикнула во весь голос. Прибежала служанка, и Мэри попросила ее поскорее вызвать доктора и позвонить Жаку. К их прибытию она уже лежала на диване с пропитанными кровью полотенцами между ног, обессилевшая от рыданий.

— Прости меня, — сказала она Жаку. Разочарование, написанное на его лице, заставило Мэри почувствовать себя неудачницей в роли жены. Она не сумела уберечь его ребенка.

— Все хорошо, топ amour. — Муж взял ее руку и сильно сжал пальцы.

Врач попросил Жака удалиться и осмотрел пациентку. Он пощупал живот Мэри, оценил состояние того, что теперь можно было назвать выкидышем, измерил пульс и температуру, а потом попросил разрешения провести обследование интимных частей тела. Мэри густо покраснела, но согласилась.

— У вас здесь язвочка, — сказал врач, касаясь места, о котором говорил. — И еще одна. Вы не ощущали усталости? Не беспокоили боль в суставах или кожная сыпь?

— Я думала, это нормально при беременности, — ответила Мэри.

Доктор взял немного материала в пробирку для анализов и обещал, что снова навестит ее, когда будут готовы результаты.

Он вернулся примерно через неделю и выказал некоторое смущение, прежде чем рассказал супругам об итоге исследования.

— Боюсь, я вынужден сообщить, что у вас сифилис, — пробормотал доктор. — Болезнь, передающаяся через половые контакты.