Из пережитого - Юрий Кириллович Толстой

Пожалуй, ни один из принципов, провозглашенных в заявлении девятки, не вызывает возражений по существу. Под ними готов подписаться едва ли не каждый честный, здравомыслящий человек. Почему же в таком случае к положительным эмоциям, вызванным заявлением, примешивается чувство горечи? Причем по мере того, как вчитываешься в заявление, это чувство нарастает. Постараюсь посильно на этот вопрос ответить.

Заявление девятки отражает трудности, с которыми столкнулась перестройка, и недовольство, охватившее широкие слои общества, которое поначалу пребывало в плену иллюзий и рассчитывало на то, что нам удастся за сравнительно короткий период более или менее безболезненно совершить переход от административно-командной системы к гуманному демократическому цивилизованному обществу с высоким уровнем благосостояния каждого из его членов. Этого не произошло, да и не могло произойти, кто бы ни стоял у руля государственности в столь непростое время. Почему не могло произойти? Да потому, что метастазами прежней системы заражен каждый из нас, причем те, кто подписали заявление девятки либо поддержали его, пожалуй, не в меньшей степени, чем остальные наши сограждане. Чтобы в жизни общества, его экономической, политической, духовной, социальной сферах, не говоря уже о такой деликатной и в высшей степени чувствительной области, как национальные отношения, действительно произошли коренные животворные перемены, каждый из нас должен как бы родиться заново, сбросить с себя чешую прожитых лет, взяв с собой в будущее то лучшее, что в нем заложено. А это, согласитесь, далеко не одномоментный акт, а сложный, мучительный для каждого процесс, рассчитанный на годы.

В ряду важнейших факторов, определяющих судьбы перестройки, а в конечном счете судьбы нашего общества и государства, я бы выделил два: во-первых, отношение к труду и, во-вторых, национальную терпимость. Уважительное отношение к труду и его общественно полезным результатам у значительной части общества утрачено. Преобладают рваческие тенденции, все хотят потреблять и все меньшее число наших сограждан, особенно среди молодежи, зараженной иждивенчеством, – производить. Не буду вдаваться в анализ причин, приведших к столь пагубному положению, но если в самое ближайшее время не будут задействованы мощные стимулы к высокоэффективному труду, мы просто-напросто не выдюжим.

Что же касается национальных взаимоотношений, то нужно наконец понять, что какой бы строй ни утвердился на нашей земле, жить нам придется бок о бок друг с другом: грузинам с осетинами и абхазцами, азербайджанцам с армянами, молдаванам с гагаузами, литовцам, латышам и эстонцам с русскими и поляками и т. д. Если мы до бесконечности будем предъявлять друг другу к оплате счета по историческим и национальным мотивам, сеять семена вражды и ненависти в нас самих, наших детях и внуках, то дело ни у кого на лад не пойдет.

Можно, таким образом, констатировать, что перестройка при всех допущенных в ходе ее проведения ошибках столкнулась с трудностями объективно. К тому же наше общество оказалось явно не подготовленным к восприятию демократии. Мы напоминаем дистрофика, которому сразу дали слишком много пищи. Организм не в состоянии ее переварить, отторгает ее, в результате чего может наступить и смертельный исход. Думаю, что наше общество не доросло до Горбачева, который с присущей ему совестливостью (а крестьянство на Руси искони было самым совестливым сословием) оказался не в меру доверчив в политике, за что и поплатился отступничеством целого ряда лиц из своего ближайшего окружения. В числе этих лиц есть и те, кто подписал заявление девятки.

Этим, однако, дело не ограничивается. Принципы, которые провозглашены в заявлении девятки, сами по себе возражений не вызывают. Суть вопроса состоит в том, как их претворить в жизнь или хотя бы приблизиться к их воплощению. А вот это как раз и составляет в заявлении девятки наиболее уязвимый пункт, если хотите, ахиллесову пяту заявления. Общих фраз и призывов о построении гуманного демократического общества, необходимости перехода к цивилизованному рынку, конвертируемости рубля, обеспечении каждому товаровладельцу экономического пространства, без которого немыслима нормальная хозяйственная деятельность, мы слышали за последнее время более чем достаточно. Весь вопрос в том, как этого достичь, каковы оптимальные пути и средства, с помощью которых общество наименее безболезненно и в сравнительно короткие исторические сроки могло бы перейти из одного качественного состояния в другое. Пока никто, в том числе и девятка, удовлетворительного ответа на этот вопрос не дал. И здесь невольно приходят на память известные слова Ленина о том, что каждый шаг реального движения в правильном направлении для нас важнее дюжины программ. Вспомним хотя бы печальную судьбу программ «100 дней» или «500 дней». Теперь каждому ясно, что эти программы не имели под собой надлежащего обоснования, не были обсчитаны и заранее были обречены на то, чтобы остаться на бумаге. Почему? Да потому, что опять-таки мы пытались действовать методом красногвардейской атаки на капитал, явно не замечая всей глубины кризиса, которым охвачено наше общество. На это, между прочим, с присущим ему тактом обратил внимание патриарх Алексий II на церемонии вступления в должность Президента РСФСР. А мы по-прежнему уповаем на то, что за несколько лет сумеем добиться коренных изменений к лучшему. К сожалению, сбыться этому не суждено. И это надо честно и прямо признать, а не обманывать себя и других побасенками о том, что вот-вот все коренным образом изменится. Причем в качестве мессии выдвигается у нас то одна достаточно спорная фигура, то другая, будь то Шаталин или Явлинский. Интересно, кто будет следующим.

Таким образом, заявлению девятки явно недостает деловитости и конкретности, понимания путей и средств, с помощью которых можно достичь то, что в этом заявлении провозглашается в качестве программных целей.

Наконец, об отношении девятки и тех, кто ее поддерживает, к КПСС. В отличие от подписавших заявление, в числе которых одни совсем недавно были членами КПСС (Попов, Собчак, Шаталин, Шеварднадзе), а другие формально состоят в КПСС и поныне, я никогда не был и не являюсь членом ни одной политической партии. Поэтому об эволюции подписавших заявление могу судить как бы со стороны, то есть достаточно объективно. Отдаю отчет в том, что читать мораль лицам, за плечами которых солидный и политический, и житейский опыт, по меньшей мере бесполезно. Замечу лишь, что из числа подписавших заявление у меня лично наибольшее уважение вызывают двое. Это А. В. Руцкой и А. И. Вольский. Путь других достаточно зигзагообразен.

Одна из самых загадочных фигур на политическом небосклоне последних лет – Александр Яковлев[27]. Деревенский паренек из Ярославщины воевал во время Отечественной войны в морской пехоте, был тяжело ранен. Нелегкими были возвращение к жизни, получение образования, многолетняя служба в партийных органах, которая сопровождалась взлетами