Бездомные девяностые. Разговор с великим бомжом. Подлинная история ЦБФ «Ночлежка», рассказанная ее основателем - Валерий Анатольевич Соколов
Общая компьютерная грамотность у нас была около нуля, поэтому, ничего не понимая в компьютерных делах, я пошел в «Техническую книгу» на углу Невского и Пушкинской и попросил программу, чтобы тексты печатать, – дали Word 2.0. Втыкаю установочную дискету в комп – никакой реакции. Психую, неужели обманули. Вернулся: «Ребята, что-то вы мне не то продали, давайте возврат оформлять, но я уже коробку распечатал…» – «А что у вас такое?» – спрашивают. – «Какой-то курсорчик мигает и весь экран черный». Спросили, есть ли у меня вот такая картинка, показав заставку Windows 3.11. Не было такого, естественно: «О, так у вас нет операционной системы – еще и ее нужно купить». Приобрели.
Потом мы нашли верстальщицу Настю Лихницкую, которая говорила очень умные слова – их я помню до сих пор: «Альдус Пейджмейкер» – программа, в которой верстают книжки, а заодно и газеты. Благо поначалу Настя принесла пиратскую копию, а потом снова пришлось покупать.
За несколько лет до этого мы затеяли проект. В какой-то момент стало понятно, что если мы будем говорить только о бездомных и так далее, то в конце концов станет неинтересно; а если говорить о целом спектре проблем – показывать, что во всех областях существуют дыры, которые государство не имеет возможности заткнуть, то это будет полезно как для общества, так и для государства.
Этим проектом стала книга «Петербург начала 90‑х. Безумный. Холодный. Жестокий». Еще в 1992 году «Ночлежка» превратилась в справочное бюро для журналистов в области НКО, ведь у нас был массив контактов. Плюс книга планировалась как социологический анализ того, в каком виде город трансформировался из Ленинграда в Петербург, ведь в советское время рисовали благостные картины – мол, у нас везде прорывы, но есть отдельные недостатки. В этой книге впервые были названы достаточно болевые для города точки, которые раньше просто замалчивались: та же самая бездомность, СПИД, безнадзорные дети, проституция, наркотики, сексуальные меньшинства, самоубийства, которые вообще были табу в советское время, – все то, о чем в обществе вообще не говорили, о чем не было ни одного открытого социологического исследования. Да и как они могли быть в стране, где даже Уголовный кодекс – для служебного пользования. При этом наша книга планировалась не только для специалистов, но и для иностранцев, которым тогда была интересна жизнь Петербурга, и они выстраивали свои отношения с Россией. Тем более что в конце книги был перечень всех действующих на тот момент в Петербурге общественных инициатив.
С техникой мы закрыли вопрос стараниями немцев (кстати, в 1993 году благодаря францисканскому монастырю в Панкове у нас появился ксерокс). В то время даже в мэрии Санкт-Петербурга копировальный аппарат был чуть ли не один на весь Смольный – огромная машина «Минолта», к которой допускали только со своей бумагой. У «Ночлежки» поначалу тем более ничего не было, но нам постоянно нужно было делать копии – принтер стоял только матричный, а бланки для бездомных вечно кончались, да и нужно было регулярно тиражировать документы в различные инстанции, выдавать направления и справки бездомным…
Когда я в очередной раз был в Берлине, то поделился с францисканцами этой проблемой, и они выделили нам денег на покупку ксерокса, который, в отличие от компьютеров, я запросто нашел в местном магазине и счастливо потащил в Петербург через Москву прямо на руках, а коробка весила ни много ни мало – 35 килограммов. В аэропорту Шонефельд на упаковку наклеили предостережение «хрупко». Но в Шереметьево я специально пошел к грузчикам терминала и дал им денег, чтобы они аккуратно вынесли мою долгожданную канцелярскую обновку на руках. За 10 долларов они радостно согласились это сделать: надо было видеть, как все оголтело хватали свой багаж с ленты, а мне вынесли из отдельных дверей.
И я поехал на Ленинградский вокзал, где сел в поезд без всяких проблем. На следующий день пришел в офис к знакомым, с которыми мы познакомились на конференции в Риме, со специально купленным для них вискарем из «дьюти фри», а они сидят с поникшими лицами – смотрят по телевизору, как танки лупят по Белому дому. Оказывается, когда накануне обстрела в Москве были беспорядки и ввели комендантский час, я запросто промчался на такси сквозь город с копировальной техникой в руках, которая вообще-то могла тиражировать любые листовки во время этих событий.
Кстати, в дальнейшем эта упаковка из-под копировального аппарата, оставленная в автоматической камере хранения на Ленинградском вокзале под шифром «1996», по договоренности с известными людьми сыграла свою роль в событиях начала июня 1996 года, которые все знают как «коробка из-под ксерокса». Не зря же с молодыми реформаторами во время выдачи приватизационных чеков установили отношения. (Шутка!)
И вот есть ксерокс, немецкие врачи помогли с компьютерами, но, собрав русские тексты для книги, мы вспомнили, что их надо переводить, а для этого нужен носитель языка. Тут кто-то рассказал, что на Васильевском, в аптеке Пеля, есть мансарда, захваченная художниками, куда давно уже прибилась английская художница Лиза Хинтон, о которой «Пятое колесо» даже снимало сюжет: она сидела в ватнике, ушанке и с «Беломором» и смачно материлась по-русски. Выяснилось, что Лиза в составе делегации британских студентов арт-колледжа приехала в Петербург, познакомилась с петербургскими художниками, которые жили на Пелях, и затусовалась здесь, в Петербурге, на много-много лет. Конечно, мы с удовольствием пригласили ее на работу, тем более она была стопроцентно нашим клиентом – международный бомж. Книга вышла с параллельным переводом Лизы на английский язык.
Прекрасно понимая, что работодатели не горят желанием трудоустраивать бездомных, да еще и Трудовой кодекс запрещает брать людей без прописки на работу, мы решили пойти по принципу «помоги себе сам», создав рабочие места от себя. Мы намеренно планировали идти на провокацию, нарушая законы, ведь если бы нас и бездомных начинали бы преследовать за то, что они не платят налоги, то мы бы потребовали легализовать этих людей. В то время была объявлена свобода предпринимательства в области СМИ и была отменена цензура, выпуск газеты был самым простейшим вариантом дать людям заработать. Тем более таким образом мы ломали стереотип, показывая
