Московский Монмартр. Жизнь вокруг городка художников на Верхней Масловке. Творческие будни создателей пролетарского искусства - Татьяна Васильевна Хвостенко
В пачке было много писем тещи Куприна. Часть писем написана еще до того, как Анастасия Трофимовна вышла замуж за Александра Васильевича, и из них видно, в какой беспросветной нужде жили мать и сестра Насти, как собственная бедность не позволяла Насте ездить в Воронеж их навещать. А когда мать узнала, что ее любимая дочь выходит замуж, причем удачно, за хорошего человека и вдобавок за талантливого художника, сколько было радости и счастья! Слух о замужестве Насти просто поразил тогдашнее общество Воронежа, дав пищу сплетням и всевозможным слухам, поэтому свадьба Александра Васильевича и Анастасии Трофимовны прошла очень скромно, тихо, и они сразу же уехали в Москву, хотя в Воронеж писали почти ежедневно.
У многих родных Александра Васильевича судьба тоже оказалась незавидной. Любимая сестра Вера в поисках заработка переезжала из города в город, не находя подходящей работы. Ее письма полны слез, рассказов о болезнях, холоде, пустом желудке, пустых магазинах и пустом кармане. Денег нет, и только помощь Александра Васильевича дает ей возможность выжить. Веру это мучает, она извиняется за то, что Саша присылает ей деньги и посылки, но нужда преследует ее повсюду с беспощадностью эринии.
Брата Куприна, инженера Сергея, за что-то сослали на Урал, где он работал не по специальности и жил впроголодь. В письмах Сергея тоже сплошная тоска, переживания, болезни – беспросветная жизнь. Вероятно, во многом именно ради брата Александр Васильевич решил построить дачу в Песках – «сто первый километр» позволял после ссылки получить прописку. А главное, Куприн буквально разрывался, помогая родне всем, чем мог, поэтому жизнь подвела его к идее собрать близких под одной крышей, чтобы брат с женой и сестра с мужем смогли бы жить вместе с ним, – ему бы стало намного легче.
Сергей Васильевич, в свою очередь, писал письма, прошения в ОГПУ. Официальное обращение в Москву возымело некоторое действие, и его перевели в Челябинск главным энергетиком какого-то строительства. В уральских городах царил в те годы авитаминоз, но Сергей просит брата не об овощах и фруктах, а посодействовать в получении разрешения на радиоприемник. Сергей знал, что Александр Васильевич находился в нежной дружбе с семейством Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича, но возможности и влияние Бонч-Бруевича в те годы, увы, были слишком малы.
Сергей Васильевич был женат на горбунье со странным именем Грипа, являвшей собой полный контраст красавцу мужу, на которого заглядывались многие женщины. Мало кто знал, что арест Сергея состоялся буквально накануне его свадьбы с очень красивой и умной девушкой, и испуганная невеста отреклась от арестованного жениха. В тюремной больнице за ним, умирающим, ухаживала медсестра-горбунья. По выходе из тюрьмы Сергей женился на ней, и они вместе уехали в ссылку на Урал. Сергей Васильевич прожил в браке с Грипой до самой ее смерти… Так сложилась судьба у некогда блестящего русского инженера Сергея Куприна.
У Куприна была еще и сестра Соня, которая уехала в Польшу и о судьбе которой он ничего не знал.
В конце концов перед Великой Отечественной войной и сестра Вера, и брат Сергей оказались на даче Александра Васильевича в Песках. Кроме них, там часто живала и семья Бонч-Бруевича. Вера и Сергей считали, что брат спас им жизнь, оказывая помощь и хлопоча о решении их проблем.
В 1946 году Веру по дороге к дому в Песках убили бандиты. Увидев случайно, что чью-то соседнюю дачу грабят, она решила поднять шум, – в ответ раздался выстрел. Шедший позади художник Владимир Люшин подбежал к Вере, но она была уже мертва. Через несколько лет умер и Сережа…
Владимир Александрович Васильев
Я часто бывала в квартире у Владимира Александровича Васильева, своего соседа по Пескам. Ученик Андреева, он окончил Училище живописи, ваяния и зодчества как скульптор, но после революции поступил во ВХУТЕМАС, где учился с Петром Вильямсом и Константином Вяловым. Окончив живописное отделение, получил звание живописца первой степени. Художник разностороннего дарования, он писал сложно разработанные по цвету и пространству типично московские мотивы: «Хоккей», «Улицы военной Москвы». Портреты отличались деликатностью, а по живописи смотрелись звучно и как-то нервно. Картины Владимир Александрович писал долго, продумывая и детально прорабатывая композицию. Вещи его считались конструктивными – ничего случайного и никаких излишеств. Какая-то деталь в самом обыденном сюжете очень органично связывала его с событиями современности. Так, в картине «Новое платье» сюжет прост: перед зеркалом стоит Дуся в новом платье и в солдатских сапогах. Ассоциация с недавно прошедшей войной напрашивается сама собой.
Владимир Александрович любил вертикали и строил на них свои композиции; даже в этюдах придерживался этого правила. Я помню, как он писал в Песках березовую рощу, писал очень медленно, но завершенная вещь гляделась так легко, будто написана была на одном дыхании. Даже маленький этюд благодаря вертикальным мазкам смотрелся как законченное произведение. Работы у Васильева выходили удивительно светлыми, хотя казалось, что палитра его довольно ограниченна.
Его очень любил А. А. Дейнека, с которым Владимира Александровича связывала не только многолетняя дружба, но и общность взглядов на искусство. Александр Дейнека часто бывал в доме Васильева. Здесь же собирались педагоги МИПИДИ Белашова, Зернова, Козлинский. Спорили, обсуждая разные проблемы, говорили об институте, о студентах. В доме Владимира Александровича жила девушка Дуся, помогавшая по хозяйству. Она послужила моделью для многих хороших портретов и картин: «Молодая семья», «Портрет Дуси»… Как-то за столом Дейнека, рассказывая о Рафаэле, забыл название картины. «Это "Сикстинская мадонна"», – сообщила Дуся, подавая жареного гуся. Александр Александрович воскликнул: «Володя! За вашу Дусю пять француженок отдам!»
Владимир Александрович преподавал в МИПИДИ композицию, потом был заведующим кафедрой керамики в Строгановском училище. «Умный, добрый и светлый художник», – говорили о нем его ученики. Он никогда не рисовался, оставался всю жизнь самим собой, а его искусство удивляло и радовало.
На даче в Песках на террасе лежал декоративный керамический лев. Его сделали в подарок Владимиру Александровичу ученики под руководством Ватагина.
После кончины Васильева его вдова Елена Николаевна осталась в квартире одна-одинешенька. Она очень постарела, совсем ослепла, а некогда великолепная квартира пришла в упадок, и только шкаф-горка, где вперемежку стояли небольшие скульптурки Владимира Александровича со скульптурками животных Ватагина, напоминала редким посетителям о прошлой жизни семьи Васильевых.
Увы, в 1987 году все оборвалось на трагической ноте. Любимая племянница Елены Николаевны Сюзанна, которой она подарила
