Андрей Громыко. Дипломат номер один - Леонид Михайлович Млечин

Александр Николаевич Поскребышев почти три десятилетия служил бессменным помощником вождя. Борис Федорович Подцероб – помощник Молотова.

Деятельное участие в создании еврейского государства в Палестине – не только способ насолить англичанам и уменьшить их влияние на Ближнем Востоке, хотя это само по себе было приятно. Советский Союз вышел из войны победителем, и это предусматривало распространение влияния по всему миру.

– Моя задача заключалась в том, чтобы расширить пределы отечества. И кажется, мы со Сталиным неплохо справились с этой задачей, – самодовольно вспоминал Молотов.

Максим Литвинов говорил одному американскому журналисту:

– Россия вернулась к прежней концепции безопасности, основанной на расширении границ. Чем больше территории вы имеете, тем крепче ваша безопасность. Если Запад уступит советским требованиям, это приведет к тому, что Запад спустя то или иное время столкнется с новой серией требований.

Секретарь ЦК Алексей Александрович Кузнецов заявлял:

– Мы обороняемся, а ведь есть указание о том, что мы, основываясь на итогах войны, когда мы стали очень сильной державой, должны проводить свою самостоятельную, активную внешнюю политику везде и повсюду. И послам дано такое указание о том, чтобы они не занимались пресмыканием, а смелее вели себя.

Член ЦК и начальник Совинформбюро Соломон Абрамович Лозовский внушал армейским пропагандистам:

– Битие определяет сознание – и то, что мы набили морду, это усвоено многими, и они начинают представлять себе, что Советский Союз представляет силу, а силу всегда уважают, любят или не любят, это другой вопрос, но всегда уважают.

После войны Сталин заинтересовался регионами, на которые прежде не обращал внимания. Когда обсуждалась судьба итальянских колоний в Африке, Молотов на встрече с американцами потребовал передать Советскому Союзу право опеки над одной из них – Триполитанией, нынешней Ливией.

Молотов вспоминал:

– Сталин говорит: «Давай, нажимай!» Мне было поручено поставить вопрос, чтобы этот район нам отвести. Оставить тех, кто там живет, но под нашим контролем.

Американцы не согласились.

Молотов пошутил:

– Если вы не хотите уступить нам одну из итальянских колоний, мы удовлетворились бы Бельгийским Конго.

В Конго находились разведанные запасы урана. Первая атомная бомба уже была взорвана, и уран стал ценнее золота.

На что вождь рассчитывал в Палестине? Создать там социалистическую республику, которая станет ориентироваться на Москву, или, по крайней мере, обзавестись на Ближнем Востоке надежным союзником и военно-морскими базами.

26 ноября 1947 года Генеральная Ассамблея ООН приступила к обсуждению вопроса о Палестине.

В тот же день ранним утром президент Гарри Трумэн получил аналитическую записку ЦРУ. Разведка предупреждала: появление еврейского государства, с одной стороны, рассорит Америку с арабским миром и лишит ее ближневосточной нефти, а с другой, откроет дверь для советского проникновения в регион.

Самыми влиятельными противниками сионистов были в Вашингтоне два человека, от которых, собственно, и зависела позиция Соединенных Штатов: государственный секретарь Джордж Маршалл и министр обороны Джеймс Форрестол.

Громыко вспоминал:

Форрестол мне запомнился сравнительно молодым, по натуре общительным, живым, энергичным. Форрестол отдавал предпочтение узким встречам. Он бывал у нас в посольстве, сам приглашал меня с женой к себе в гости. Обстановка на этих встречах царила в общем дружелюбная.

Форрестол иногда довольно свободно рассказывал о нравах в среде американского большого бизнеса. Знакомым с ней он оказался не столько по собственному опыту, сколько по связям своей жены, которая происходила из богатой семьи. Однажды Форрестол рассказал нам историю об ограблении его жены, у которой похитили много дорогих украшений во время одного из званых приемов. История эта – о ней, кстати, сообщалось в американской печати – оказалась весьма занятной, пожалуй, не уступающей по сложности сюжета детективным произведениям Агаты Кристи. Юмористические замечания, которыми Форрестол сопровождал свой рассказ, казались, однако, несколько искусственными, так как похищенные «вещицы» стоили немало.

Поскольку министр отличался большой энергией и подвижностью, то во время бесед он, казалось, уставал сидеть на одном месте. Форрестолу сподручнее было расхаживать по комнате, размахивать руками… Если же вблизи висела на стене географическая карта, то он обязательно подходил к ней и с учетом конкретной военной обстановки в данный момент делал несколько «стратегических» жестов, водя по карте карандашом.

Джеймс Форрестол до войны успешно занимался бизнесом, у него сохранились интересы в сфере добычи ближневосточной нефти, поэтому он стал яростным сторонником тесного сотрудничества с арабами. Появление еврейского государства его совершенно не устраивало. Форрестол доказывал: никак нельзя ссориться с нефтедобывающими странами, поскольку без них Америка существовать не может. А без еврейского государства американцы уж как-нибудь обойдутся…

Президент Трумэн не сразу заметил, что его министр обороны постепенно утрачивает контакт с реальностью.

– Вы просто не понимаете, что сорок миллионов арабов, – убеждал Форрестол своих собеседников, – столкнут четыреста тысяч евреев в море. И все. Лучше подумайте о нефти – мы должны быть на стороне нефти.

Гарри Трумэн решил избавиться от надоевшего министра. Вручил ему медаль и поблагодарил за службу. Форрестол рассказывал, что из Министерства обороны его выжили сионисты. Изумленный Трумэн попросил выяснить, что с ним происходит. Президенту доложили, что Форрестол страдает психическим расстройством.

Уже бывший министр жаловался, что коммунисты, евреи и люди из Белого дома объединились и совместными силами избавились от него. Друзья заказали самолет и отправили Форрестола во Флориду, надеясь, что мягкий климат благоприятно подействует на него. Но улучшения не произошло.

Прогуливаясь по берегу, он озабоченно говорил приятелям, указывая на зонтики, под которыми отдыхающие укрывались от солнца:

– Это подслушивающие устройства. Они знают все, что мы говорим.

Стало очевидно, что он тяжело болен. Его поместили в военно-морской госпиталь в Бетесде, где лечат высокопоставленных чиновников. Он кричал, что его преследуют евреи и коммунисты. Его по недосмотру оставили одного, и он выпрыгнул с шестнадцатого этажа. Андрей Андреевич Громыко очень удивился тому, что произошло с бывшим министром.

На сессии Генеральной Ассамблеи ООН Громыко произнес ставшую знаменитой речь в защиту права евреев на свое государство, куда более сильную и аргументированную, чем прежняя. В основном речь была написана в Москве, Громыко добавил в нее новые краски.

Андрей Андреевич говорил, что возможны два варианта решения вопроса о будущем Палестины. Первый – создание единого арабско-еврейского государства. Если же этот вариант нереален, поскольку арабы и евреи заявляют, что не могут жить вместе, тогда Палестину надо разделить на два независимых демократических государства – арабское и еврейское. Очевидно, что создание единого государства в настоящее время невозможно. Значит, остается второй вариант. Возражают против этого только арабские государства.

Пожалуй, никто лучше Громыко не