Записки москвича - Дмитрий Владимирович Кошлаков-Крестовский

Я понял, повторив себе это минимум дважды,

Что самое главное в дружбе знать,

Когда комфортно с другом просто помолчать!

***

Да, сколько предстоит пройти,

Дорогой трудной. Спотыкаясь,

Колени разбивая в кровь в пути,

Упасть, и снова поднимаясь,

Идти вперёд. Увереннее шаг

Чеканить вместе с сердца ритмом.

Сомненье прочь, мой лютый враг,

Нет гнусным, лживым алгоритмам.

***

Как же люблю выпить с друзьями,

Когда получаю получку,

Когда становимся с вами

До радости неразлучны.

Когда поедая закуску,

Которая в общем не важна,

Клянёмся друг другу в дружбе,

Преданной, сильной и важной.

Когда выходя из плена

Дурмана любимой стоячки,

Мы, держась за стены,

Достаём заначки.

Идём в соседний «Продукты»,

Споря о сущности жизни,

И покупаем не фрукты,

Чтоб избежать коллизий.

Лето бульварами встретит,

Окутав дурманом цветений,

И окунёмся в омут,

Пьяных перерождений.

И это всё бесподобно,

Ведём друг друга под ручку

В метро. Но только тогда,

Когда получаешь получку.

***

И разделяя день за днём,

Пытаясь выбрать оптимальный путь,

Мух отделяя от котлет, плывём,

Течения направления не забудь.

Приплыв, идёшь по тверди ты,

Вновь безупречно отделяя по пути,

Те шашечки, что видишь на телеге

От той езды галопом в бесконечном беге.

И путь тот будет выбран непременно.

Но верен ли он будет? Несомненно.

Ведь каждый выбирает только свой,

И ноши пронесёт свои с собой.

***

Порой бывает интересно так,

Что как бы это не со мной,

Какой-то странный появляется знак,

И я уж становлюсь сам не свой.

Смотрю я на себя со стороны,

Как кинофильм многосерийный,

Усевшись неудобно на край софы,

Изъеденную молью белой сильно.

Фамилия как будто не моя,

Физиономия чужая смотрит прямо.

Сморгну, вздохну. Немного погодя,

Вновь возвращаюсь я к реальности упрямо.

***

Много уже не важно,

И я уже не отважный,

И мельницы стали меньше,

И ветер не так зловеще

Воет и дует в спину,

Толкая на бой и кручину,

Чтобы ломать, а не строить,

Чтобы ходить ровно строем.

Чтобы не думать о прошлом,

Чтоб не стыдиться возможным,

Когда оглянуться пошло,

Даже если возможно.

Когда все ещё рядом

Идут с горящим взглядом,

Который в памяти вечно,

Греющий бесконечно.

И собирая остатки

Отваги, по малым крупицам,

Я подготовлюсь к схватке,

Покой ведь мне только снится…

***

Мы многое хотели,

Желали и могли,

Не замечая мели,

Не ведая пути.

Трещала парусина,

Канаты как струна,

Уж сбился страха счёт,

Мы двигались вперёд.

Шторма сменяли штили,

Поднявши флаг, мы плыли,

И волны били в борт,

Мы двигались вперёд.

Построив внешний мир,

Мы, зная ориентир,

Любуясь на восход,

Всё двигались вперёд.

Солёная вода как слёзы,

И близкие как небо грозы,

И ветер истово орёт,

Мы двигались вперёд.

Уж брезжит берег впереди,

Уже конец пути.

Закончим скоро мы поход,

Шли ж мы всегда вперёд.

***

Обивая все пороги,

Зло стучится в каждый дом.

Вместе с ним идут тревоги,

Неуверенность во всем

Поселяются надолго,

Стоит только дверь открыть.

В доме сразу недомолвки,

Жить в злобе – не значит жить.

Разъедает эта гадость

Все что дорого в дому,

Смех, любовь, от жизни радость

Превращая в пелену.

Дом становится ужасен,

Как гримаса сатаны,

И уж кажется «прекрасен»…

Но ведь это уж не ты!

Не пускайте в дверь злодея,

Что стучится в каждый дом.

Прочь гоните, не робея!

Сдохнет в грязи под окном!

Сито

У бабушки на старой кухне,

Среди кастрюль и сковородок,

Где от посуды полки пухли,

Случалось множество находок:

Держатели для чугунков различных

И кружки с колотыми ручками,

И много вовсе не типичной

Для современной кухни утвари.

Орехи в ступе я раскалывал,

А ложками, как кастаньетами,

Фламенко ритмы я выстукивал

И вторил об пол новыми штиблетами.

Но наступало время помощи,

Посильной помощи бабуле солнечной,

Друзей-знакомых ждали толпищи,

Квартира суетой была наполнена.

Но островок размеренности бабушки —

На старой кухне у стола с окошком,

Там тесто появлялось для оладушек

И для пельменей появлялось тоже там.

– Бери ты сито в руки, не раздумывай,

Тряси его из стороны да в сторону.

Мука пышнее будет, в этом вся изюминка,

И точно чище будет, опустеет сорами.

Так и с людьми, что будут у нас вечером,

Бабуля продолжала, с назиданием,

Не каждый будет чист и человечен,

Не каждый будет чтим и уважаем.

***

У каждого есть такое,

Чтоб не рассказывать всем,

И чувство стыда большое

Съедает тебя совсем.

Ты вспоминаешь ночами,

Проснувшись в холодном поту,

Как дверь закрывал ключами

Перед друзьями в пылу.

Ты просыпаешься ночью

От боли внутри тебя,

Реалии сна воочию

Сжигают тебя до тла.

Ты забываешь поздравить

Тех, без кого у тебя жизни нет.

Ты можешь это исправить,

Ведь дружбе давал обет.

И изменить ты всё можешь,

Всё же по силам тебе.

Ты душу не просто тревожишь,

Только не ври себе.

***

Что больше я всего люблю на свете?

Весеннюю грозу и как смеются дети,

Как пахнет лес грибом осенним,

И как роса легла ковром весенним.

Как снег хрустит под валенком зимой,

Как распускается сирень весной.

Люблю я треск печи на даче

И чай из самовара. Нет на свете слаще.

Люблю, когда, проснувшись поутру,

Пичужка мне щебечет – тру-ту-ту.

Вставай, дружище, день давно уж начат.

Ты любишь жизнь, а значит, не иначе,

Иди вперёд, вдыхая полной грудью,

Живи, люби, твори и наполняйся сутью —

Той, самой главной, без которой жизни нет,

Той, что неизменно дарит жизни свет.

***

И вы, идущие вперёд

Неутомимо день за днём,

Не замечая всё вокруг,

Своим означенным путём.

И удивляемся всегда,

Насколько планомерен ход,

Но он же будет лишь пока

У вас не кончится завод…

***

Что может быть Москвы прекрасней,

Весенней, звонкой, настоящей,

Как смех ребенка, песня соловья,

И в ней купаюсь без остатка я.

Я всей душой вдыхаю распустившийся цветок,

Как жизни новой, за глотком глоток.

Я наслаждаюсь радостью цветения,

Пичужек радостною трелью.

Наполнен я, как тот бокал до края,

Иду и бережно несу его. Вдыхаю,

Твой запах, первозданность бытия,

Я растворяюсь, счастья не тая.

И жду