Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2019 - Коллектив авторов

Переводы

Мурадин Ольмезов

Стихотворения

Мурадин Ольмезов – балкарский поэт, драматург и переводчик, лауреат Государственной премии Кабардино-Балкарии и победитель конкурса «Eurodram 2014». Автор ряда книг, изданных на балкарском, русском и французском языках. Произведения поэта переводились на турецкий и сербо-хорватский языки. Работает в национальном литературном журнале «Минги Тау». Живет в г. Нальчике.

Перевод с балкарского Алексея Прокопьева

Зеркало

Это зеркало

в туалете

было

щеголеватым генералом

в орденах и медалях,

вором в законе —

отморозком

в мажорном прикиде,

скромным учителем

в потёртом костюме,

примерной школьницей

с косичками,

шлюхой

с запахом дешёвых духов

и пота,

грязной попрошайкой,

набожной монашкой,

шулером,

полицейским,

даже депутатом.

Оно иногда кололось

в тесной кабинке,

блевало,

напившись в хлам,

материлось —

доярка после вечеринки,

валялось

на зассаном полу,

ревело,

размазывая тушь по лицу,

но так и не сказав

me too…

Сегодня оно застрелилось —

дырка в виске.

Почему? Кто его знает.

Ни шприца,

ни предсмертной записки.

Лишь оно,

бездыханное,

в лужице крови.

Собственной крови.

«До своего камня рукой подать…»

До своего камня рукой подать,

вот он.

До своей звезды мне надо дойти.

А то зачем я здесь?

Не для того же, чтоб взять и вернуться,

откуда пришёл?

Тогда зачем мне жизнь?

и зачем она Создателю?

До своей звезды мне надо дойти,

шаг за шагом, ступень за ступенью,

вот они:

                                                   солнце

                                                луна,

                                    молния,

                               ветер,

                      облако,

                      гора,

               птица,

          радуга,

     дерево,

  травинка,

тишина.

До своей звезды мне надо дойти —

А то зачем я здесь?

«По усталым дорогам —…»

По усталым дорогам —

инвалиды, уже без иллюзий.

По изувеченным улицам —

голодные дети.

По утихшим дворам —

брошенные старики.

По сожжённым полям —

неродящие бабы.

Над остывшей золой

звон пустых казанов.

Год окончания войны —

он впереди,

или это мучает память меня?

«Зима. Ночь. Дерево в фоторамке окна…»

Зима. Ночь. Дерево в фоторамке окна.

На ветке один листок и ледяное лицо луны.

На нём – с мёртвым взглядом – пустое гнездо.

Весна. Ночь. Дерево в фоторамке окна —

всё в цвету. На ветке улыбка луны —

гнездо распустилось бутоном.

Лето. Ночь. Дерево в фоторамке окна.

Средь кудрявой листвы сверкают от счастья

круглые щёки луны.

Между ними гнездо песню жизни поёт.

Осень. Ночь. Дерево в фоторамке окна.

Среди облетающих веток

лицо измождённой луны.

Стынет пустое гнездо.

«Ветер только и видишь…»

Ветер только и видишь,

когда он завернётся в пыль,

только тогда и заметны

его могучие плечи.

Суровый

или робкий и ласковый,

осторожный, как дикая кошка.

Я люблю ветер.

Люблю его нежность и буйство,

когда

взвихряет озерную гладь,

рвёт зонтик из рук у девчонки,

бесстыдно задирает ей юбку.

Когда плещeтся в волнах альпийского луга

или с гиканьем гонит

стаи дождей.

Интересно,

что он чувствует,

играя с шуршащим листом

в кошки-мышки,

когда ловит его,

когда вдруг отпускает

и цапает снова?

Ветер ведь листья не ест…

«По птицам скучает дерево…»

По птицам скучает дерево

по листьям скучает ветер

волна скучает по берегу

земля скучает по небу

луг скучает по бабочкам

радуга – по малышне.

Фонтаном на землю брызнула.

Потому зацветает дерево,

потому у ветра прорезается голос.

Потому-то взлетают волны

нa мощных и легких крыльях

потому и ветер заводит песнь

струны ливней перебирая

потому и трава проклюнулась

из земли, уютного семечка

и смеётся, сверкает радуга

раскрывая свои объятья.

Посмотри, журавлиный клин летит —

это юг скучает по северу.

«Земля тебя ждёт…»

Земля тебя ждёт,

лелеeт – во чреве матери уже,

принимает тебя

как великое чудо, как дар.

Качает твою колыбель,

поёт первую песню,

поднимает тебя с четверенек,

ободряет на первый шаг.

Лишь она с тобою всегда —

и если взлетишь высоко,

и если падаешь больно.

Когда ты впервые влюбишься,

она утрёт твои слёзы

и доблестью душу наполнит,

когда защищаешь свой дом.

Хранит твою кровь в тюльпанах,

хранит в гвоздиках и розах.

Лишь она

всегда тебя любит —

даже если обласкан миром,

даже если мать отвернётся,

даже если отец и мать,

и брат и сестра откажутся от тебя.

Лишь она и будет

беречь твою старость

и ждать тебя,

чтоб на исходе жизни

по-матерински обнять.

Что там?

Над нами шумят деревья.

А выше деревьев – птицы,

а выше, над птицами – тучи,

а выше, за тучами – звёзды.

А что там ещё, за ними,

за синей скорлупкой неба? —

что?