Избранные воспоминания и статьи - Осип Аронович Пятницкий
Против конституирования всероссийской партконференции возражал яростно екатеринославский делегат Савва (Зевин). Малиновский тоже заявил, что он будет голосовать против, ибо он имеет соответствующий императивный мандат от своих московских избирателей (это не помешало ему на следующий день голосовать за объявление конференции всероссийской). Савва, насколько я припоминаю, при голосовании этого вопроса воздержался.
Кроме перечисленных уже мною товарищей на конференции присутствовали Ленин как редактор ЦО, Надежда Константиновна Крупская, т. Александров (Семашко){178} от Комитета заграничных организаций содействия большевикам.
Конференция все время заседала в чешском социал-демократическом Народном доме (этот Народный дом после раскола в партии в 1920 г. был захвачен чешскими социал-демократами с помощью полиции, несмотря на то, что огромное большинство чешской социал-демократической партии примкнуло к Коммунистическому Интернационалу); там же, в ресторане, делегаты столовались, а жили все у чешских рабочих, членов социал-демократической партии. Конференция заседала очень долго — недели две. Порядка дня конференции точно не помню. Конференция обсуждала вопросы о ликвидаторах, которых она поставила вне партии, о текущем моменте и выборах в IV Думу, о думской социал-демократической фракции (конференция констатировала улучшение ее работы), организационный вопрос, вопрос о страховой кампании (в резолюции конференции по этому вопросу был детально рассмотрен страховой закон III Государственной думы о больничных кассах и пр. и детально определены требования революционной социал-демократии по страхованию рабочих, которые Советская власть действительно ввела в жизнь), о нелегальной социал-демократической печати, о формах заграничных организаций содействия, о голоде, о захватнической политике царизма в Персии и Китае, о ЦО и о выборах в центральные учреждения партии{179}. Конференция внимательно заслушала доклады с мест, в результате которых была констатирована необходимость усиления работы по созданию нелегальных ячеек и связи их с революционными социал-демократами во всех легальных рабочих организациях путем объединения их во фракции по профессиям.
Из докладов делегатов с мест и представителя российской Организационной комиссии по созыву конференции получилась ясная картина тех усилий со стороны немногочисленных местных организаций, состоявших из большевиков, которые были употреблены на местах, чтобы сохранить связь с рабочими фабрик и заводов. Среди последних охранка старалась внедрить провокаторов под видом твердокаменных большевиков, которые выдавали лучших товарищей организации, как только последняя начинала хорошо работать и налаживать связь с рабочими фабрик и заводов. Оставшимся на свободе товарищам опять приходилось начинать сызнова. К ним на помощь приезжали большевики из ленинской гвардии — профессиональные революционеры, которые бежали из тюрем и ссылок. Работа снова налаживалась, но опять начинались провалы — и так повторялось много раз во многих городах. Все же охранке не удавалось совсем уничтожить местные организации большевиков, к которым рабочие на местах относились с большим доверием, как показали последующие 1913–1914 гг. К меньшевикам-ликвидаторам, несмотря на то что полиция редко прибегала по отношению к ним к репрессиям, рабочие не шли и их мало поддерживали.
Из доклада российской Организационной комиссии выяснилось, что многие местные организации выбрали делегатов на конференцию (Урал, Сибирь и др.), но делегаты были арестованы.
Во время конференции работало несколько комиссий, выбранных ею.
Конференция заседала в момент, когда уже явны были признаки подъема рабочего движения. Помню, какой живой отклик нашло на конференции сообщение пражской немецкой прессы о столкновениях между рабочими и полицией в Риге. Газеты тогда сообщали, что фабрика, в которой работали женщины, забастовала, но заводоуправление не открывало ворот фабрики, и забастовщицы вынуждены были остаться на фабрике. Когда об этом узнали рабочие соседних фабрик, они взломали ворота и освободили работниц. При этом произошло столкновение с полицией. Утром, перед открытием заседания конференции, я показал Ильичу газету. Сейчас же по открытии заседания он перевел на русский язык сообщение и добавил, что все признаки говорят о том, что времена черной реакции уже прошли.
Хочу здесь рассказать о двух незначительных фактах, которые остались у меня в памяти. Когда обсуждался вопрос о Центральном органе (ЦО), я резко выступил против его редакции за то, что она иногда забывает, что ЦО — «Социал-демократ» существует не только для заграничных товарищей, которые в курсе всех партийных споров, но, главным образом, для товарищей в России. В доказательство я процитировал несколько мест из ЦО, где были резкие личные выпады против представителя СДПиЛ в редакции Центрального органа. Я спрашивал, кто внес в ЦО такие нравы (статья была не подписана)? Председательствовал тогда т. Филипп. Когда я кончил цитировать ЦО, председатель призвал меня к порядку за такое нетоварищеское выступление (он не заметил, что это не мои слова, а что я цитировал Центральный орган). Тогда Ленин заявил, что цитируемую статью писал он. Председатель смутился, а делегаты конференции залились смехом.
Я предложил превратить ЦО в месячный научный журнал, наподобие «Neue Zeit» («Новое время»{180}), научного органа ЦК германской социал-демократической партии, так как для массового читателя имеется популярная «Рабочая газета»{181} за границей и «Звезда» в России. Хотя мое предложение было отвергнуто, но все же конференция выразила пожелание, чтобы в Центральном органе помещалось больше статей пропагандистского характера.
После окончания работ Всероссийской партийной конференции я вернулся в Лейпциг.
По возвращении моем в Лейпциг было получено известие, что в Берлин приехали члены III Государственной думы тт. Полетаев и Шурканов[26]. Думская социал-демократическая фракция была приглашена на конференцию, но ее представители опоздали. Адреса своего они не сообщили, но им можно было писать до востребования. Когда Ильич узнал о приезде думцев, он просил вызвать их в Лейпциг. Я не находил возможным сообщить в письме до востребования лейпцигский адрес, поэтому послал в
