Ремарк. «Как будто всё в последний раз» - фон Штернбург Вильгельм
Молодая американская литература — Хемингуэй, Фолкнер, Фицджеральд, Вулф, Синклер Льюис — с ее языком, свежим для старой, некогда образцовой Европы, приветствовала появление новой звезды. Хемингуэй, только что сам опубликовавший роман о Первой мировой войне («Прощай, оружие!») и наблюдавший за потрясающим успехом немецкого писателя в Соединенных Штатах с ревнивой опаской, сообщал в сентябре 1929 года в письме Фрэнсису Скотту Фицджеральду: «Странно, что поначалу я не мог войти в “На Западном и т. д.”, но когда-таки вошел, то посчитал, что роман этот чудовищно хорош...»
Уильям Фолкнер, книги которого Ремарк читал с восторгом, опубликовал в 1929 году роман «Шум и ярость», но успеха не имел. Зато утешением ему было видеть «На Западном фронте без перемен» в списке бестселлеров того сезона. Значит, хорошие романы тоже раскупались, и это ободряло писателя. Фрэнсис Скотт Фицджеральд написал в Голливуде сценарий по роману «Три товарища», и хотя до съемок дело не дошло, об авторе и его произведении он говорил с большим воодушевлением. Английский писатель Герберт Джордж Уэллс называл этот роман чудесным («it is a wonderful book»).
Ремарк всегда стоял между фронтами литературной критики, хула и хвала равно сопровождали все его романы. Наверное, наиболее трезвую оценку этой ситуации дал Тухольский, высказавшись в ходе дискуссии вокруг романа «На Западном фронте без перемен» следующим образом: «Литературные успехи не являются поначалу весомым доказательством ценности произведения. Превысив, однако, некую меру, они уже становятся индикатором — не столько качества книги, сколько духовного состояния широких масс. И незаслуженных успехов — от Томаса Манна до Курц-Малер — не бывает». К аналогичному выводу приходит Фриц Ландсхоф, возглавлявший — до вторжения вермахта в Голландию — немецкоязычный отдел в амстердамском «Кверидо» и издавший там «Трех товарищей». Размышляя в своих мемуарах о сотрудничестве с Ремарком, он пишет: «У немалого числа критиков есть склонность недооценивать литературные достоинства успешного автора и рассматривать неудачу того или иного произведения как знак его литературной ценности. Именно многим немецким критикам свойственна привычка ставить авторов, трудных для понимания, умеющих сложно выразить даже простые мысли, над авторами, которые даже сложные мысли умеют выразить внятно, четко и ясно». Беседуя как-то с одним журналистом в 1940-е годы, когда на Бродвее с огромным успехом шли «Трехгрошовая опера» и «Возвышение и падение города Махагони», их автор Курт Вайль заметил: «Я никогда не признавал различия между “серьезной” и “легкой” музыкой. Музыка бывает либо хорошей, либо плохой».
Как почти каждый автор, чьи сочинения обрели в их совокупности определенный объем, так и Ремарк написал романы просто замечательные и ничем особо не примечательные. Могли ли мы, не зная имени автора, отнести роман Томаса Манна «Королевское высочество» или его повесть «Черный лебедь» к шедеврам немецкой литературы? Чем так уж значителен его «Феликс Круль», кроме веселой ироничности? (О недостатках романа прямо говорил и сам автор.) Не слишком ли слабыми оказались поздние сочинения Арнольда Цвейга после его великих романов о войне и ее воздействии на общественное сознание? Разве мы не знаем, что среди выдающихся эпических творений Генриха Манна есть вещи, которые очень и очень далеки от уровня таких работ, как «Маленький город», «Верноподданный» и романы о Генрихе IV? Не оставил ли нам Лион Фейхтвангер, «мастер исторического романа», и творений весьма легковесных? И не по праву ли давно забыта проза драматурга Герхарта Гауптмана? А если вспомнить все, что написал Альфред Дёблин, разве не очевидна художественная неполноценность некоторых его романов?
В первые десятилетия после Второй мировой войны многие из именитых немецкоязычных писателей, ожидавших конца Третьего рейха в эмиграции, просто не существовали для западногерманских издательств. А значит, стали забывать их и читатели. Тем более что в другой Германии, в ГДР, их с самого начала печатали, почитали (а также использовали слегка в корыстных целях). К Эриху Марии Ремарку это не относилось. Его книги тоже поначалу лишь робко включались в программы западногерманских издательств, но имя того, кто написал «На Западном фронте без перемен», а затем и еще несколько замечательных романов, не утратило своей притягательной силы. Читающей публике не надо было открывать Ремарка для себя заново. Особенно после ошеломительного успеха «Триумфальной арки» — роман вышел в свет в 1945 году.
Но и в пору второй немецкой демократии германисты, критики и прочие участники и хозяева литературной жизни отказывались признать в Ремарке большого художника. В сравнении с другими знаменитыми и популярными писателями послевоенного времени число научных работ о его творчестве оставалось крайне незначительным. Несколько монографий написано англосаксонскими германистами, с десяток диссертаций, магистерских работ и литературноэстетических текстов появились на немецкой почве, но и они посвящены в основном роману, прославившему Ремарка. По сей день нет биографии писателя. Существует небольшая книжка Франца Баумера, симпатичная по замыслу, но с массой белых пятен и ошибочных сведений, а также скудная монография Альфреда Антковяка, допущенная к изданию властями ГДР в конце 1970-х годов, — в строго идеологизированной серии «Писатели нашего времени». В рухнувшем государстве рабочих и крестьян романы Ремарка печатались и читались выборочно, бюрократы от культуры числили писателя по разряду «буржуазных симпатизантов» реально существующего социализма. Его резкие высказывания о сталинизме, о коммунистическом режиме в Восточной Германии, о Берлинской стене упорно замалчивались. «Ремарк всегда был убежденным гуманистом. Однако субъективистское мировоззрение мешало ему понимать ход истории и ясно видеть те силы нашего времени, которые действуют в прогрессивном направлении. Ремарк по-прежнему довольствуется ролью критически настроенного наблюдателя».
В 1990-е годы американка Джулия Гилберт решила объединить биографии Ремарка и Полетт Годдар, написав книгу, в которой при обилии цитат вместе с достойной порцией сплетен не нашлось, однако, подобающего места ни для характеристики произведений Ремарка, ни для обрисовки того времени, когда они создавались, оказывая на него мощное влияние. Кое-что о Ремарке можно узнать из воспоминаний людей, которые встречались ему, прошли вместе с ним тот или иной отрезок его жизненного пути. Это, например, прекрасный, очень личный взгляд Рут Мартон на ее «друга Бони». Немало интересного о творческих поисках и характере Ремарка можно узнать из книги Марии Ривы, рассказывающей о жизни своей матери, Марлен Дитрих. Нельзя не упомянуть и воспоминания актрисы Бригитты Хорни, мать которой психоаналитик Карен Хорни играла особую роль в жизни писателя в поздние годы. О знаменитом человеке рассказывают в своих мемуарах Карл Цукмайер, Альма Малер-Верфель, Лени Рифеншталь, Рут Липман, Курт Рисс, хотя, пожалуй, далеко не всё, что они сообщают о нем читателю, следует понимать буквально или принимать за чистую монету. Имя Ремарка встречается в бесчисленных письмах и дневниках его современников из мира литературы. Нередко это всего лишь крохотные камешки, но и они своей россыпью помогают яснее увидеть большую мозаичную картину. И всё же, всё же — глубокое, серьезное исследование жизни и творчества Ремарка только начинается.
Важной вехой на этом пути стало создание архива Ремарка в его родном городе — Оснабрюке. Под руководством Тильмана Вестфалена и Томаса Шнайдера, регулярно издающего ежегодники Ремарка, был создан — и в 1989 году открыт — исследовательский центр, без которого не обойтись никому из тех, кто занимается Ремарком и его книгами. В архиве уже собраны тысячи документов — оригиналы и копии писем, рукописей, первых изданий, научных публикаций, фотографий, рисунков, картин. В ежегодниках публикуются статьи исследователей творчества Ремарка из других стран, библиографические данные, сообщения о новых открытиях, касающихся биографии писателя. В 1986 году было основано общество «Ремарк-Гезельшафт-Оснабрюк». Оно поддерживает выпуск ежегодников, организует лекции и доклады, и вообще чувствует себя обязанным всячески содействовать распространению произведений Ремарка и изучению его творчества.
