Ужас Сталинграда. Откровения адъютанта Паулюса - Вильгельм Адам
Здесь, в Суздальском лагере, я увидел знаменитые белые ночи в июне и июле. До полуночи было так светло, что во дворе можно было еще читать. Ранние утренние часы и время незадолго до захода солнца были прямо-таки волшебными. Природа, постройки, залитые лучами солнца, сверкали такими великолепными красками, каких я не видал раньше и никогда больше не встречал потом.
Трещины во «фронте генералов»
Наше пребывание в Суздале длилось примерно столько же, сколько и в Красногорске. Через два месяца, то есть в начале июля 1943 года, снова последовал приказ: «Генералам собираться в путь!»
Под вечер мы распрощались с полковником Новиковым. Снабженные провиантом, мы сели в автобус, обрадованные тем, что будем вне колючей проволоки. Для фельдмаршала Паулюса была приготовлена легковая автомашина.
После многочасовой поездки светлой теплой летней ночью мы снова остановились перед воротами лагеря – уже в третий раз за полгода пребывания в плену. Мы прибыли в Войково, лагерь для пленных генералов. Начальником лагеря был пожилой полковник, говоривший по-немецки; к сожалению, я забыл его фамилию. Его заместителем был еще довольно молодой подполковник Пузырев. Врачом в лагере был доктор Мотов.
Ядром лагеря Войково являлся большой каменный помещичий дом. Напротив него находились второе здание, первый этаж которого также был из камня, и одноэтажная хозяйственная постройка. Самым красивым были большой парк со старыми деревьями и липовая аллея, которая вела через парк мимо жилых зданий, служивших ранее домами отдыха железнодорожников города Иванова.
Как и в Суздале, здесь, в лагере, был сначала 31 генерал: 22 немецких, 6 румынских и 3 итальянских. Мы жили вместе с фельдмаршалом в двух комнатах, генералам были предоставлены комнаты на одного, двух и нескольких человек. Мы были обрадованы хорошо обставленными столовой и залом для культурных мероприятий.
Была здесь и лагерная библиотека. Некоторые генералы постепенно преодолели антипатию к политическим книгам. Кое-кто начал пересматривать свои взгляды. Внешне как будто бы проявлялось единодушие, но при ближайшем рассмотрении во «фронте» генералов все же можно было обнаружить увеличивающиеся трещины. Существовали противоположные мнения о целях войны Германии, о НСДАП и о Советском Союзе. Иногда различные точки зрения остро сталкивались. В первые недели после нашего прибытия в Войково обозначились три группы генералов. К первой из них относились те, кто искал новых путей и обсуждал, как избавить немецкий народ от проводившейся Гитлером катастрофической политики. Пожалуй, дальше всех зашли Латтман и д-р Корфес. Вторая группа внутренне порвала с Гитлером и его системой. Но она еще колебалась, делала много оговорок, не видела нового пути. К ней в то время я мог бы отнести фон Зейдлица, фон Ленски, Вульца и себя самого. К третьей группе относились неисправимые, которые отчаянно держались за старое. Ею руководили генералы Гейтц, Роденбург, Шмидт, Сикст фон Арним. Они придерживались правила: до тех пор пока мы живем вместе, мы позаботимся о том, чтобы все держались твердо.
Наконец, были генералы, позицию которых вообще трудно было определить. Они обычно не участвовали в спорах. В то время фельдмаршал Паулюс старался держаться в стороне от всех дискуссий. Он хотел успокоить страсти, укротить все чаще поднимавшиеся волны.
Уже в первые дни после нашего прибытия в Войково Шмидт был переведен в другой лагерь. Группа Гейтца, Роденбурга, Сикста фон Арнима сожалела об этом. Однако, кроме Роденбурга, у Шмидта не было настоящих друзей среди генералов. Поэтому его отъезд не очень затронул оставшихся.
При генеральском лагере, как называли Войково, была рабочая рота, состоявшая поровну из немецких, румынских и итальянских пленных. Она поставляла кухонный и обслуживающий персонал, а также ординарцев для генералов. Среди пленных немецких солдат было много таких, которые не только отреклись от Гитлера, но и высказывали мнение, что нужно открыто выступить против Гитлера и его войны. Эти солдаты организовали лагерную антифашистскую группу. Они не только привлекли на свою сторону большинство своих товарищей, но и призвали генералов к борьбе против Гитлера и его системы. Это наделало много шума. Как смеют солдаты так разговаривать с генералами! Генерал-полковник Гейтц больше всех неистовствовал и ругал этих коммунистов, как он их называл.
За полгода, прошедших со времени поражения на Волге, были потеряны Ливия и Тунис и, главное, была проиграна битва под Курском. Семнадцать немецких танковых дивизий, усиленных 60-тонными танками «тигр» и 70-тонными самоходными артиллерийскими установками «фердинанд», повели наступление на участке фронта в 70 километров. Значит, одна танковая дивизия приходилась на четыре километра фронта! Еще никогда вермахт не сосредоточивал на ограниченном пространстве столько наступательной мощи! Однако немецкое летнее наступление 1943 года было сорвано Красной армией за несколько дней. В ходе контрнаступления советские войска 4 августа освободили города Орел и Белгород и продолжали продвигаться дальше на запад. Сколько понадобится времени, чтобы они достигли Харькова, даже Киева? Мы знали, что Германия не располагала резервами, которые можно было бы противопоставить наступавшим армиям противника.
В лагере были и такие генералы, которые думали, что война еще может закончиться «вничью», потому что немецкие армии достаточно сильны, чтобы отразить вторжение на западе. В этом случае Советский Союз был бы предоставлен сам себе и вынужден пойти на какой-либо компромисс с Германией. Считалось также возможным соглашение с западными державами за счет Советского Союза. Уже в августе – сентябре 1943 года я считал такие предположения ошибочными, поскольку здесь желаемое явно выдавалось за действительное. Затем Тегеранская конференция в декабре 1943 года и события 1944 года полностью разбили такие «надежды».
После серьезного анализа я пришел к выводу, что война безнадежно проиграна.
Догадки о судьбе четырех генералов
Была середина августа. Я гулял в парке. Здесь я встретил Роске.
– Я искал вас, Адам. Вы уже знаете, что Зейдлиц, Латтман и Корфес покидают нас сегодня?
– Покидают? А что говорит по этому поводу Паулюс?
– Я еще не видел его. Да ведь лучше всего, если вы сами спросите его.
Фельдмаршал уже знал эту новость.
– Я предполагаю, – сказал он, – что дело связано с Национальным комитетом. Памятная записка Зейдлица и его позиция в окружении, вероятно, были известны не только многим нашим солдатам и офицерам, но и русским, а также, возможно, немецким эмигрантам. Но я убежден, что он и дальше останется верным нам. Потомок такой старинной солдатской
