Дизайн детства. Игрушки и материальная культура детства с 1700 года до наших дней - Коллектив авторов -- Искусство
Также у миниатюрных кухонь был еще один способ использования, связанный с их призванием вдохновлять, а не учить. Во многих немецких семьях кухни не использовались круглый год — их вынимали только на Рождество. На гравюре Иоганна Михаэля Фольца 1824 года из коллекции Немецкого исторического музея в Берлине изображено празднование Рождества в семье зажиточных немцев. На столе в гостиной расставлены роскошные подарки, две наряженные елки и кукольная кухня. На елках горит множество маленьких свечей. Ими же украшена и кухня. Несколько свечек поместили и на верхние края боковых стенок кухни[643]. Элиза Роуз в предисловии к своей поваренной книге для детской кухни (1861 год) обсуждает эту игрушку только в контексте рождественского праздника: кухня дарит семье чувства радости и единения[644]. Исследовательница детских кухонь Ева Стилл рассказывает об одной кухне, которая была заказана в Брегенце в 1885 году. Более сотни лет эта кухня переходила от матери к дочери — при том, что доставали ее только на Рождество. Стилл также описывает другую кухню, проданную в 1933 году семьей, уезжающей в США из Франкфурта. Три поколения девочек бережно хранили эту кухню перед тем, как продать, а затем еще три поколения девочек из купившей эту кухню семьи, в свою очередь, собирали ее на каждое Рождество[645].
Как таковые, игрушечные кухни вписывались в общий ряд немецких миниатюр, связанных с Рождеством. Были распространены вертепы, особенно в римско-католических семьях. В начале XIX века берлинские кондитеры сооружали из трагакантовой камеди небольшие сценки. А к концу века важнейшим элементов праздника уже были искусные диорамы в витринах универмагов[646]. Очевидно, что игрушка, столь тесно связанная с этими торжествами, считалась праздничной и особенной, а не только учебной, а юная наблюдательница могла заключить, что и ее будущая жизнь будет столь же особенной.
В заключение следует сказать, что нюрнбергские кухни — с их театральной, эстетически выигрышной планировкой, не воспроизводящей в точности планировку настоящих кухонь; с их потрясающими механизмами, которыми ничего нельзя было сделать; с их роскошными завораживающими коллекциями утвари; с их праздничностью, их связью с Рождеством, а не обыденной жизнью; намеренно старомодные или вызывающие ностальгию семейные реликвии — так вот, нюрнбергские кухни на самом деле создавались не для того, чтобы обучать девочек навыкам домашнего хозяйства. Нет, они были сделаны в первую очередь для того, чтобы вызвать удивление и восторг, чтобы девочка мечтала и предвкушала, как возьмет на себя надлежащую ей роль домохозяйки.
Линетт Таунсенд
11. МОДЕЛИ ИЗ БУМАГИ В НОВОЙ ЗЕЛАНДИИ 1860-Х ГОДОВ
ИССЛЕДОВАНИЕ КОЛОНИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ НА ОСНОВЕ ПРЕДМЕТОВ, СОЗДАННЫХ ДЕТЬМИ
В исторической коллекции Национального музея Новой Зеландии «Те Папа Тонгарева» («Те Папа») хранится модель английской деревни, которую в 1860-х годах вырезали из бумаги и разрисовали от руки дети из новозеландской семьи Сакстон (ил. 11.1). Благодаря этой модели мы имеем уникальную возможность заглянуть внутрь семейной жизни и детства колониальной эпохи. История создания модели и связанные с ней сюжеты стали частью растущего корпуса исследований жизни колонистов и развития местных общин в контексте общемировых процессов. Сюжеты эти (по мнению историка Тони Баллантайна) важны потому, что они усложняют существующие интерпретации прошлого и позволяют выявить новые версии истории[647]. Таким образом, вместо одного главного нарратива мы получаем сеть исторических сюжетов, которые отражают разные точки зрения и широкий спектр проживаемого опыта различных народов, людей различной национальной, гендерной и возрастной принадлежности, что включает в себя также детей и молодых людей.
Модель деревни Сакстонов, будучи примером бумажного моделирования, расширяет наши представления о том, как проводили время дети в Новой Зеландии XIX века. Она дополняет исследования фольклориста Брайана Саттон-Смита, который записывал игры колониальных новозеландских детей — рифмованные песенки с прихлопами[648]. В отличие от агрессивных уличных игр, описанных у новозеландского историка Джеймса Белича, сборка бумажной модели было спокойной образовательной игрой[649]. Она представляла собой альтернативу традиционным занятиям девочек: шитью, вышивке и созданию гобеленов. Примеры этих занятий можно увидеть в музейных коллекциях Новой Зеландии и всего мира.
Ил. 11.1. Модель деревни, выполненная детьми Сакстон в Новой Зеландии. Ок. 1864. Бумага, чернила, краска, шерсть, стекло, шаблон фирмы H. G. Clarke & Co
Примерно в 1864 году дети Сакстонов, принявшись мастерить этот трехмерный идиллический пейзаж, взяли сразу два или три шаблона для вырезания. На окончательной модели мы видим два особняка в викторианском стиле, ферму с животными и паровоз, стоящий на точно воспроизведенной железнодорожной станции в стиле эпохи Тюдоров. Хотя в основу модели и вошли покупные шаблоны, все же она демонстрирует творческую способность детей приспосабливать вещи так, как это не было предусмотрено ни родителями, ни фабрикантами. Можно с уверенностью сказать, что модель Сакстонов и прочие предметы, созданные детьми, являются важными проявлениями материальной культуры детей. Они представляют собой невероятно ценный материал для исторического исследования о детском кругозоре, дают возможность говорить о непосредственно переживаемом ребенком опыте.
Моя главная мысль состоит в том, что примеры материальной культуры детей (предметы, которые были созданы или приспособлены самими детьми) следует отличать от материальной культуры детства, иными словами — предметов, созданных взрослыми. Как и в случае с моделью Сакстонов, мы видим, что в материальную культуру детей попадают предметы из мира взрослых, а также коммерчески выпускаемая продукция. Но так или иначе, их характерной особенностью является то, что эти вещи были присвоены, позаимствованы или приспособлены детьми для своих нужд — в отличие от тех вещей, которые предназначались или навязывались им взрослыми. Этим авторским детским объектам противопоставлены многочисленные артефакты из музеев и частных коллекций: игрушки, куклы, одежда и прочие предметы, созданные взрослыми или им подконтрольные[650]. Для нас важно обратиться к примерам материальной культуры детей: коллекционеры и исследователи редко оценивают их по достоинству, однако именно эти исторические объекты предоставляют исследователям возможность доступа к частной жизни, внутреннему миру и кругозору ребенка. Особенно полезно рассматривать подобные предметы под разными углами зрения, анализировать их в соответствии с тем историческим контекстом, к которому они принадлежали. К примеру, модель деревни Сакстонов показывает нам различные аспекты жизни детей. Изображенный пейзаж резко контрастирует с новым, развивающимся новозеландским миром,
