Жись как она есь. #ТекстЫ среднего возраста про любовь, бородатого мальчика, женщин и счастье. То, что вы и сами знали, но боялись сказать - Сергей Леонидович Жерихин
А мадам продолжает:
— В советское время как беда какая в авиации случится, так останки машин, боевых и не только, к нам сюда везли. Гагарин вот когда разбился — его тоже сюда. Вон там бункер. Там и останки самолета.
И рукой так неопределенно в сторону тополей показывает.
И я вспоминаю, что там действительно есть территория с забором высоким. Наглухо закрытая. И охранники там не чоповцы, мягко говоря. Посерьезней мужчины.
Тут мы и к дому ее подошли.
— Спасибо, — говорю, — за ликбез. Чая не надо: у вас муж, а у меня давление.
Пакеты ей вернул. И пошел к своему пятому дому. По дороге сфотографировав тот самый «дом Сталина».
Дом, в котором жил сын императора одной шестой (а тогда даже больше) части суши. Дом, в который приезжали артистки балета и футболисты. Там пили шампанское и играли в карты. Там была богема, до которой мне с моим пятым домом как рисовому зернышку до слоновьего члена.
А я однажды пьяный писал на тополя в скверике рядом с этим домом.
Сталина на меня нет…
А в этот раз, как рядом проходил, и давление притихло, и выправка как-то строже и отчетливей стала.
Генетическая память, не иначе.
#Тетушка_Нунэ_и_снег
По дороге от метро до дома, с рожей, залепленной снегом, много думал о судьбах.
Все как-то не так у нас. Все как-то через жопу. Снега не было, а теперь вот много. И все не вовремя как-то. Все как-то непредсказуемо.
Скользко опять же. А я в кроссовках. Мама меня такому не учила — в феврале в кроссовках. А я в них. И снег в рожу.
А по телеку, который никто не смотрит, говорят, что все хорошо. И снег вовремя, и ипотека — аж банк приплачивает. Опять же — ракеты и надои.
Все говорят, что телек не смотрят, а сами смотрят и думают: «Вот пиздаболы».
Ну а откуда тогда знают, что пиздаболы, раз не смотрят?
А я откуда знаю? У меня ж вокруг никто не смотрит. И я не смотрю. Но все вместе точно знаем — пиздаболы.
И пиздаболы про себя точно знают, кто они такие. И знают, что мы знаем, что они знают. И мы догадываемся, что они в курсе, что мы в курсе, что они знают. И в целом всем почти плевать, кабы не чертов снег в рожу.
Всюду снег в рожу.
В метро, на работе, с детьми и друзьями — снег в рожу.
И мы морщимся, щуримся, пытаясь разглядеть: а кто это рядом? Уж не пиздаболы ли?
Чья это личность к нам навстречу бредет сквозь триллионы белых мух? И улыбается еще. Ну явно же пиздабол. И поэтому на всякий случай с ним и здороваться не стану. А что он улыбается? Рад мне просто? Знаком со мной? Возможно. Но перестрахуюсь и не поздороваюсь. Вдруг он мудак, а я ж не мудак, чтоб с мудаком здороваться.
Домой приду, а по дороге куплю огурцов и помидоров у армянской тетушки Нунэ. Бомбические у нее, скажу вам, помидоры. Не те помидоры, которые «по самые». А красные узбекские. Вкусные, как «трахаться».
Она мне их взвесит, на калькуляторе посчитает. Там будут цифры 390. Она скажет: «Триста пятьдесят с вас» и лимончик мне к чаю в пакет сунет.
А я чай с лимоном не пью. Я дома вообще только воду пью. Но лимон возьму. Не обижать же в светлых чувствах нежнейшую тетушку Нунэ.
Так и лежат эти лимоны в холодильнике. Уже колония целая.
Кто-нибудь знает, как из них варенье сварганить? Или джем какой-нибудь.
Мне нельзя, но я б сварил и тетушке Нунэ отнес.
И снега во мне будет, стало быть, чуть меньше. И мудака. И пиздабола.
#Про_молодежь
В Петербурге на улице Рубинштейна, приблизительно в районе тринадцатого дома, около трех часов дня по местному времени неожиданно обнаружил, что люблю современную молодежь.
Сел, знаете ли, задницей на подоконник какого-то заведения и как-то резко обнаружил. Сразу начал накидывать этот текст.
Не исключено, что подобное великодушие было вызвано бокалом «Совиньон Блан», это во‑первых.
И полным отсутствием всякой молодежи вокруг, это во‑вторых.
Как представитель творческой интеллигенции Подмосковья я совершал своей променад глубоким субботним днем. Которым, как вы понимаете, молодежь пренебрегает. Их время — ночь.
Но тем не менее мне нравится молодое поколение.
Они умнее, чем мы. Они свободнее нас.
Со «свободнее», правда, есть небольшой парадокс. Люди, которые всю жизнь (буквально ВСЮ) прожили при Путине, свободнее, чем люди, которые знавали альтернативу.
Для современных двадцатилетних нет границ. Для них не составляет труда заговорить с человеком из любой страны.
Что важней: они не считают себя хуже, чем человек из другой страны. У них вообще меньше комплексов, которые мы с вами таскаем на своих спинах, что тот еж яблоко. Я, к примеру, в какой бы стране ни оказался, испытываю перманентное чувство «гостя из деревни». И я отдаю себе отчет, что и «деревня моя» получше многих. И односельчане — не последние люди. А вот комплексую. Нервничаю. Понравиться хочу. Молодежь подобным не мучается. Там, скорее, вопрос в том, кто им понравится. Они и повыбирают еще.
В подобных размышлениях и с задницей на подоконнике я провел минут пятнадцать.
И славно мне сиделось. Ровно до тех пор, пока рядом со мной не припарковался «Форд Фокус», багажник которого разрывало от гудения сабвуфера с напевами группы «Centr».
«Centr». Про Cадовое, высотки и прочий московский движ.
В Петербурге.
«Centr».
Это ж как на «Крестовском» орать «Спартак — чемпион».
Как в церкви лекцию об атеизме слушать.
Как «Macallan» колой разбавлять.
Как на свингерской вечеринке в одежде ходить.
Неуместно и для окружающих оскорбительно.
Из тачки выпали два тела, оба лет по двадцать, и пошоркали в сторону ближайшей кофейни.
«В наше время такого не было, — подумал я. — Ничего святого у малолеток». И, прихрамывая на затекшую от десятиминутного сидения ногу, пошел в сторону Московского вокзала.
#Дискуссии
Интернет, мать его ети.
Прогресс, возьми его за ногу.
Стало невозможно спорить с людьми.
Габаритность моего тела перестала быть аргументом в ситуациях, когда дискуссия идет «при прочих равных».
Низкий голос также не помогает склонить чашу весов в мою пользу.
Раньше в дискуссиях я был убедительней. Выглядел уверенней. Где не мог победить фактами — давил
