Случайный шаг - Эльхан Аскеров

Ерофей Трофимов

Кречет. Случайный шаг

Роман

* * *

Ерофей Трофимов, 2025

ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Меч с лязгом отбил очередной удар, и Беломир, шагнув в сторону, озорно усмехнулся. Понятно, что этот с грехом пополам сплющенный лом к настоящему оружию имел очень отдаленное отношение. Но на подобных сходках иного и не предполагалось. Правила реконструкторы вырабатывали сами, исходя из собственных куцых познаний в уголовном кодексе. И все равно, даже зная о возможных последствиях, продолжали ковать оружие, делать доспехи и сходиться на импровизированных ристалищах.

Вот и Беломир свой лом ковал сам. Чего ему это стоило, отдельная песня, с весьма грустным припевом. Представители власти на подобные вещи реагировали весьма нервно. С чего, парень так толком и не понял. Ну какое по сути ментам дело до того, зачем и куда он несет эту железку? Ведь зарубить ею кого-то невозможно. Нанести увечье – тоже очень постараться надо. Если только со всей дури треснуть возможного противника по бестолковке. Но ведь и он не станет просто так на месте стоять.

Про ограбление с этим ломом и говорить смешно. Любой объект нападения от души посмеется. Лезвие-то никогда оселка не знало. Лом, он и есть лом. Сплющенная в виде ромба в сечении железяка. Бутафория. Одна радость, что хоть внешне на настоящий похож. В общем, препон и дурных историй со всем этим железом хватало. Но они все равно продолжали заниматься этим делом, воплощая в жизнь свои детские мечты.

Отбив очередной удар, Беломир пригнулся, пропуская чье-то оружие над головой, и, приставным шагом сместившись в сторону, быстро огляделся. Эта свалка, устроенная ими в последний день, была затеяна, только чтобы разрядиться и как следует разогнать кровь по жилам. Правил тут не было никаких. Все рубились со всеми и просто от души веселились. Понятно, что без ушибов и синяков не обойдется, но это все ерунда. Заживет. Зато потом будет что вспомнить. Тем более что погодка порадовала.

Легкий ветерок разогнал набежавшие с утра тучки, но в воздухе запах дождя все равно ощущался. Так что парни поспешили устроить баталию и закрыть сезон. Фиолетово-малиновое свечение Беломир заметил краем глаза, но понять, что это такое, не успел. Как не успел и понять, что за странный треск раздался рядом. Сильный удар пришелся по щиту, и его качнуло в сторону свечения. Дальше последовала вспышка, грохот, и навалилась темнота…

Тихий, давящий на мозг звон был первым, что он услышал. Не было ни верха, ни низа, ни вообще ничего. Темнота, пустота и только мерзкий тихий звон. А еще почему-то очень хотелось пить. Хотелось так, словно он неделю бродил по пустыне. Уловив краем сознания, что происходит что-то непонятное, парень попытался пошевелиться, но ничего не произошло. Совсем. Словно тела у него и вовсе не было. Никогда. А еще вдруг навалилась какая-то странная апатия. Ну, нет тела и нет. Не получается пошевелиться, и ладно. Все равно терять ему нечего.

А чего терять приютскому сироте, у которого всего имущества – это купленные на рынке шмотки, старенький компьютер да комната в общаге, полученная вместо положенной по закону квартиры. Так что терять вправду было нечего. Да и комнату ту едва не выгрызать у чиновников пришлось. Понятно, что положенную ему квартиру они давно уже продали, а бабки поделили, но и просто так сдаться Беломир не мог. Вот и пришлось бодаться до упора. Он вообще не привык сдаваться. С самого рождения.

Так сложилось, что вся его жизнь была одним бесконечным боем. За жизнь, с чиновниками, со всякой приблатненной сволочью, с духами во время войны на Кавказе. В общем, вся жизнь – борьба. Этот постулат он выучил, едва начав осознавать, кто он и где находится. А начиналось все очень весело. Однажды зимой пожилая супружеская пара отправилась в городской парк, собачку выгулять. Вот та собачка и откопала в сугробе младенца примерно недельного возраста.

С тех пор Беломир терпеть не мог сырость и холод и очень любил собак. Имя свое он получил в больнице. Кто именно так отличился, парень не знал, но менять его, получая паспорт, не стал. Так и жил Беломир Кречет. Обычно подобным детям давали фамилии вроде Найденова, Находкина, а тут… Кречет. Впрочем, Беломиру она нравилась. Хоть чем-то отличался от всех остальных.

Дальше были дом ребенка, детский дом, техникум, где он получил профессию автомеханика. Армия, где восемнадцатилетних пацанов загнали на передовую, против матерых, тренированных боевиков. Помогла профессия. В армию он уходил, имея на руках не только профессию автомеханика, но еще и права с тремя категориями. В общем, после учебки, попав в войска, он с ходу получил старенький, потрепанный жизнью и очумелыми солдатскими ручками «Урал» и принялся возить все, что прикажут.

Трижды колонну с его машиной закрывали боевики, но бог миловал. Несколько дырок от пуль в кабине и замена досок в бортах, вот и весь ущерб. На самом Беломире ни царапины, хоть и не отсиживался он за спинами сослуживцев. Что-что, а стрелять он умел и любил. Так что имел в подтвержденных семь убитых боевиков. Не бог весть что, но никто не мог сказать, что он труса праздновал. А вот под конец службы не повезло. Ему было приказано вывезти из зоны боевых действий раненых, а колонну закрыли.

Понимая, что, остановившись, он обречет и себя и ребят на смерть, Беломир, теряя сознание, продолжал давить на газ, крутя баранку одной рукой. После, уже в госпитале, ему рассказали, что его «Урал» был отправлен под списание. Проще было утилизировать, чем восстановить. В самом парне оказалось три дырки. Два ранения были сквозными и одно слепым. Как он сумел доехать до госпиталя, не понимал никто. Ведь по всем правилам и понятиям он должен был истечь кровью уже на первом же километре.

Но бог миловал. А может, и черт постарался. В религиозных делах Беломир разбирался слабо. Жил по принципу «миновало, и ладно». В общем, из армии его списали с инвалидностью и медалью «За отвагу». А еще с крошечной пенсией, на которую и ноги с голодухи протянуть недолго было. Но Беломир не был бы самим собой, если бы опустил руки. Привычка драться до последнего выручила и тут.

Едва услышав, что его называют инвалидом, парень с головой погрузился в работу над собственным телом. До