Вершина Мира - Андрей Алексеевич Панченко

Наутро мы снялись с постоялого двора, когда над крепостью только начинал рассеиваться туман. Улицы Нарына ещё спали: редкие прохожие спешили к базару, в крепости гремели вёдра у колодца, караульный сонно зевал, опершись на винтовку. Мы миновали ворота без задержки — Обручев, как и обещал, дал знак часовым, и они даже не проверяли наши бумаги, только передали запечатанный и довольно толстый конверт. Капитан нас провожать так и не вышел…

Дорога сперва шла вдоль реки, но вскоре свернула к холмам. Вьючные кони шли с неохотой: сытая свежая трава и овёс, на которые они налегли накануне вечером, обернулась тяжестью в брюхе. Люди тоже были мрачнее обычного — каждый понимал, что дни лёгкой дороги позади.

К полудню показались первые отроги хребта. Дул колючий ветер, срывая пыль и мелкие камешки. На пригорке стояла старая киргизская юрта; из-под войлока тянуло дымом. Старик-хозяин вышел, пригласил нас на чай. Бауржан переговорил с ним: впереди, сказал старик, трава хуже, а ветер сильнее, но дорога верная — к Ат-Башы. Мы оставили ему пригоршню соли и пару медных монет, и пошли дальше.

К вечеру дорога стала заметно пустыннее. Зимовки встречались всё реже, овцы и кони на пастбищах — лишь изредка. Мы остановились на ночлег у каменной россыпи, развели костёр из привезённых вьюком дров и кизяка, но тепла он давал мало. Ночь выдалась холодной, и многие не сомкнули глаз, кутаясь в шинели и бурки.

На третий день показался Ат-Башы. Аул раскинулся в долине, окружённый холмами, над которыми стелился сизый дым. На базаре шум стоял привычный: киргизы торговали скотом, бухарцы предлагали ткани, пара уйгуров толковала о чае. Здесь мы задержались до вечера — пополнили запасы муки и сушёного мяса, купили ещё пару арб с кизяком, чтобы не остаться в Арпе без топлива. С помощью Бауржана купили полный комплект одежды киргизских-кочевников на всех членов команды. Делать эти закупки в Нарыне я не стал, так как не хотел, чтобы Обручев и его офицеры знали о нашем запасном плане.

За аулом Ат-Башы казалось, что любая жизнь заканчивалась. Там начиналась пустая, продуваемая всеми ветрами долина Арпа, о которой говорил Обручев. Ни людей, ни селений, только пожухлая трава, снег и холодные звёзды над головой.

Долина Арпа встретила нас тягучей тишиной и ветром, который не смолкал ни на минуту. Широкое пространство уходило во все стороны, и казалось, что мы идём по каменной чаше. Первый день пути прошёл тяжело. Под ногами и копытами лошадей земля местами проваливалась — мы шли через скрытые под тонкой и сухой коркой болотца. Кизяк, что мы везли из Ат-Башы, уходил на топку быстрее, чем я рассчитывал, и уже вечером в лагере начали экономить каждый лепеш. Костёр едва тлел, и мы предпочли не готовить горячую еду, ограничившись чаем и сушёным мясом.

Ночью было особенно худо. Ветер завывал так, что палатки трещали и едва не срывались с креплений. Конечно, с полярными холодами и ветрами это было не сравнить, однако и теплой одежды, которую я носил в тех краях у меня с собой не было. Люди ворочались, не в силах уснуть, собаки скулили, прижимаясь к сложенным на земле вьюкам. Утром лица у всех были серые, глаза красные от недосыпа.

На второй день дорога пошла выше, и стало заметно холоднее. В середине перехода, сразу после обеденного привала мы нашли страшные следы — обглоданные диким зверьем человеческие кости у кострища. Бауржан сказал, что это дело рук кочевников-разбойников, которые промышляют на дальних пастбищах.

— На большие караваны они не сунутся, — сказал он, осматривая останки мертвеца — но одиноких путников они режут без жалости. Могут позариться даже на пожитки бедняка. Видите, они даже одежду с него сняли.

Его слова и увиденное не добавило нам бодрости. Теперь мы ехали настороженно оглядываясь по сторонам, казаки перевесили свои винтовки на грудь, чтобы всегда были готовы к бою.

К полудню мы наткнулись на стадо диких яков. Животные стояли на ветреном склоне, тяжёлые, мохнатые, и смотрели на нас равнодушно. Для местных это богатство, но добыть их без хорошего ружья и без риска почти невозможно. Егоров только присвистнул: «Вот бы парочку в обоз!», но я покачал головой — времени на охоту у нас не было.

На третий день в Арпе разразилась метель. Небо заволокло серым, ветер поднял снежную крупу, и мы едва различали друг друга в десятке шагов. Дорога превратилась в белую пустоту, и только опыт Бауржана позволил не сбиться с курса. Люди шагали молча, укутанные в шинели, снег хлестал в лицо, лошади с трудом вытягивали ноги. Зима потихоньку отвоевывала у осени эти земли.

Когда под вечер ветер немного стих, мы поставили лагерь за каменным выступом. Там было хоть немного тише. Люди ели молча, лошади дрожали под попонами, собаки лежали клубком, пар от дыхания стлался над ними белым облаком. Я смотрел на этот лагерь и думал: Арпа словно испытывает нас на прочность, а ведь впереди был перевал Торугарту, который гораздо выше и опаснее пройденного нами Ак-Суу.

Глава 5

— Хунхузы! — Меня разбудил отчаянный крик часового и грохот нестройного ружейного залпа.

Брезент палатки дернулся от попадания пули, тупой удар чуть не выбил мешок, который я использовал вместо подушки, из-под моей головы.

Действуя на автомате, еще толком не осознав, что же происходит, я отбросил в сторону одеяло, схватил револьвер, который по заведенной давно привычке лежал у изголовья, и рванулся к выходу. Полог палатки я даже не пытался развязать, а просто с силой дернул в сторону, разрывая завязки.

В лагере творился хаос. Солнце только начало появляться из-за горизонта и в долине, затянутой туманом, царил сумрак. Мрачное, сырое и холодное утро в Арпе. Где-то в той стороне, где должен был стоять часовой звучали выстрелы из винтовки, ей в ответ, в разнобой били ружья. Вдруг, прямо у меня над головой прошуршала стрела и впилась в центральную стойку навеса, под которым мы сушили обувь. Из брезентовых укрытий, кто в чем выбирались казаки и стрелки.

— К бою, занять оборону! — Послышался крик Бочкарева.

Я бросился к ближайшему ящику чтобы использовать его в качестве укрытия, но тут же в полутьме различил тени, мелькнувшие между валунами на противоположном склоне. Узкие