Темная лошадка - Владимир Владимирович Голубев

Это значительно облегчило наше продвижение. Основной проблемой стало удержать егерей-айнов от убийства мирного японского населения и пленных — слишком уж засела жажда мщения в сердцах этого народа. Как бы цивилизованные нихонцы веками вообще не считали несчастных айнов людьми, а с животными можно поступать как душе угодно: убивать, насиловать, грабить. Сложно было командирам егерей поддерживать дисциплину, а уж как боялись наших бойцов сами японцы. Уже к зиме Бибиков остановил своё наступления по рекам Синано[7] и Абукума[8], где и принялся обустраиваться.

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

По итогам кампании 1781 года Япония как государство прекратило своё существование. Бибиков прервал дальнейшее наступление, несмотря на полностью рассыпавшуюся оборону противника, остановившись на занятых рубежах и активно там обустраиваясь. Японские феодалы сцепились между собой, сначала за верховную власть, но быстро перешли к откровенному сепаратизму. Страна рассыпалась на множество воюющих между собой княжеств.

Мы полностью очистили от противника бывший Хоккайдо и почти четвёртую часть Хонсю. Благодатные доли́ны северных районов самого большого острова японского архипелага достались нам уже распаханными и готовыми к заселению.

Но военные действия продолжались ещё около двух лет. Наши войска активно ходили в рейды вглубь приграничных земель и высаживали десанты, пользуясь полным господством на море.

К примеру, полковник Молочков десантом взял Эдо, контролировавшуюся последним родзю Нихона — Танума Окитома, сыном покойного Окицугу, захватил казну сёгуна и получил огромную контрибуцию с города. Майор Суровкин занял Осаку[9], а подполковник Шишкин — Хакату[10] и Нагою[11]. При этом, при штурме замка был убит потомок одной из младших ветвей рода Токугава, который незадолго до этого совершил безумие — разграбил и сжёг Киото[12], существенно прорядив саму императорскую фамилию. Захват в Нагое огромной казны и многочисленных драгоценностей стал крупнейшим успехом наших десантов.

Кстати, одной из первых операций русского флота в Японии был вывоз из Дэдзимы остатков голландской фактории[13], которой пришлось весьма несладко, когда японцы решили, что иноземцы виновны в несчастьях, обрушившихся на их страну.

Тысяча четыреста восемьдесят два человека стоила нам эта война. Деньги — тлен, люди — всё! Благодаря таким героям, как погибшие, но не сдавшие свой корабль врагу Пётр Герасимов и Степан Остапов, как герой-егерь Степан Марков, который застрелил самого сёгуна, как прапорщик Матвей Соломин, возглавивший обескровленную роту рязанцев и повёдший их в последнюю штыковую атаку и тем спасший батальон. Вот они главное наше сокровище.

Именно благодаря им, таким известным и неизвестным героям, мы смогли победить очень опасного врага. Орденов и медалей для триумфаторов нихонской войны я не жалел, а погибшие были похоронены со всеми почестями. Теперь мы могли уже не опасаться серьёзных нападений на наши Восточные территории, спокойно занимаясь хозяйством и заселением земель.

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

— Батюшка, а расскажи про дальние моря! — маленький Богдан требовательно затеребил отца за рукав.

— Расскажи, расскажи! — запищали остальные малыши и зажали очень утомлённого Попова, только вернувшегося с верфи.

— Вот, огольцы! Дайте батюшке поесть! Устал он! — строго вмешалась Райна, с нежностью глядя на мужа, гладящего по головкам детей.

— Ну, расскажи, батюшка! — маленький Ивайло так жалобно пропищал эти слова, что сам Ивайло-старший не вытерпел и засмеялся, даже суровая его супруга не смогла сдержать улыбку.

— Ладно, садитесь вокруг.

Ивайло умел рассказывать, в его историях причудливо переплетались быль и небыль, летучие рыбы и говорящие скалы, светящиеся в ночи волны и поющие морские звёзды, атаки пиратов и страшные спруты, утаскивающие на дно океана корабли. Ребятишки сидели, открыв рот, внимая отцу, который говорил и говорил.

Он мог вещать и всю ночь, только Райна следила за временем и не давала ему слишком разгуляться. Детей с трудом, но удалось уложить. Наступила тишина. Большой дом Поповых засыпа́л.

Райна прижалась к мужу.

— Что бы было, Ваня, коли Богдан остался бы со своей Ефросиньей жив? Чумы бы не было, а?

— Лучше было бы, Райна! Мы бы с Богданом горы свернули! Да и деток бы больше было, а детки они же Богом нам в награду даются…

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

— Ты слушал меня, Богдан, слушай! Я старый капрал! Я ещё Семилетнюю войну помню! При Цорндорфе меня ранило!

— Сколько же тебе лет, Степан Тимофеевич? — бывший судовладелец заинтересовано качал головой, слушая старого седого десятника, под командованием которого служил сейчас в Анапе. Богдан Гешев в попытке бежать от собственного прошлого оказался от фамилии, данной ему предками, и записался в армию как Попов. Этому армейские правила не препятствовали и он уже почти привык зваться именем возможно погибшего побратима.

— Солдаты столько не живут! — смеялся его собеседник.

— Что же ты, Степан Тимофеевич, в отставку не вышел? Ты человек заслуженный, медаль вон у тебя за турецкую войну есть…

— А что мне там делать-то, в отставке? К земле меня уже скоро совсем потянет! Лягу в неё, да и все мои связи с ней и закончатся. Семьи у меня нет — не образовалось. Ни к какому делу меня не тянет, а в армии меня кормят, поят, одевают. Вот, смотри, какая обнова есть! Кафтан[14]! Раньше зимой страсть, как было! Бывает, выйдешь в караул и обратно уже не вернёшься — как есть замёрзнешь!

А сейчас тебе в караул? Тогда доху[15] одевай, чтоб не зазябнуть! Зимой без кафтана не смей из казармы выходи́ть, а кафтан-то каждые два года новый дают! А валенки! А вот раньше, при матушке Елизавете, парики эти, мундиры неудобные, вши едят поедом, на голой земле спи… Ох, не жизнь была — пытка!

А теперь служба — чистый мёд! Мундир тёплый, прочный, удобный. Кормят, как на убой, винную порцию всегда выдают. Живёшь в своей казарме. Опять же, не порют! Что не служить-то?

Вот, а ты спрашиваешь! Что мне в этой отставке делать?

— Ну а коли убьют?

— Так на то ты солдат! Работа наше такая солдатская! Убьют так убьют. Зато в рай сразу! За веру праведную пострадал!

— Так это же, прямо жизнь монашеская! Подвиг и терпение…

— Э-э-э! Не скажи! А винная порция? Где бы ты такое в обители-то нашёл! Нет, наша доля солдатская — она всем на зависть!

— Здорово говоришь, Степан Тимофеевич! Здорово… Слушал бы тебя и слушал! Да, вот, пора собираться, время в дозор выходи́ть!

— О! Вот дело нужное! Ты уж следи, Богдаша, следи, чтобы нас тут не захватили втихую. Крепостца у нас не шибко большая, всего-то третьего класса. У нас ведь даже крепостных орудий-то только два!