Темная лошадка - Владимир Владимирович Голубев

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

— Иван Кондратьевич! Значит, Вы утверждаете, что серебряный пояс Карпович был бит Вами с согласия копы[16]? — уездный пристав спокойно смотрел на Никитина и ждал ответа.

— Копа постановила, что глаз я ему подбил справедливо, а полагается по Уложению ему за его безобразие пятнадцать розог, а за глаз зачтётся десять. — Иван развёл руками.

— И где же решение копы?

— Наверное, там, где положено! В губернской судебной палате!

— А если её там нет?

— Не может такого быть, Никита Филиппович! — твёрдо отвечал ему Никитин, — Отец Лаврентий человек обязательный. Положено ему, как выбранному копному дьяку, решения в наместничество отправлять — значит, он отправил.

— Загадка, прям… Хорошо. Я Вас, Иван Кондратьевич, не первый день знаю. Человек Вы порядочный… Карпович подал на Вас жалобу, что Вы избили его и ограбили, причём сделали это вместе с отцом Лаврентием, вступив в сговор с выборными волостного собрания.

— Что-о-о-о? Да этот сморчок сам просил не разглашать! — взвился Иван.

— Что не разглашать? — напрягся пристав.

— Стыдоба такая… Он к матушке Леониде при всём честном народе приставал. Жена Тимошки Ставридина-то внезапно рожать собралась. Матушка Леонида бросилась к ней в домашнем, волосы не прибрав. А мы в трактире Тимошки отмечали сделку с этим… Что он себе возомнил, не желаю и знать! Так я ему кулаком… Матушку-то все у нас любят и уважают. Копу собрали уже на следующий день, порешили всё. А Карпович просил не разглашать, винился, мол, пьян был, позора боялся. Виру был готов заплатить.

— Ага… Тогда понятно…

Иван метался по комнате трактира несколько часов, связанный словом, данным приставу, пока тот снова не навестил его.

— Что же, копа действительно собиралась, все подтвердили. А отец Лаврентий просто решение копы в канцелярию палаты не послал, и в поясное общество о поведении купца не донёс. Вот так, Иван Кондратьевич.

— Как же так, Никита Филиппович?

— Так, матушка-то Леонида — жена его. Стыдно ему было, да и Карповичу он поверил… А вот не поверил бы, доложил бы, не пришлось бы мне время тратить на сие дело! — раздражённо фыркнул пристав, — Каков наглец-то этот Самойлович, да ещё и дурак редкостный — при людях приставать к попадье, получить розги от копы, да ещё и жалобу пода́ть на безобразие! Сидел бы тихо, позор свой людям не показывал. Напишу вот я доклад в серебряное общество в наместничестве, так отнимут у него пояс, как пить дать — отнимут!

— Так он с самого начала вёл себя слишком уж грубо, без уважения и почёта, как мы привыкли от знакомых купцов видеть. Коли бы за просо хорошую цену не предлагал…

— Повелись, стало быть, Иван Кондратьевич, на барыши?

— Да, тут такое дело. Решили мы в волости артель составить — макаронный заводик при мельнице нашей поставить, на паях с Императорским приказом. Только вот денег на нашу долю никак не хватало! А тут этот Карпович… Так удачно выходило…

— Ох, Иван Кондратьевич! Не знал бы я Вас! А что, продали Вы Карповичу просо-то своё?

— Как же можно! После такого безобразия! Все деньги ему до копеечки вернул!

— И что, нашли ли деньги для взноса?

— Нет, Никита Филиппович. Наверное, уже в следующем году…

— А, ежели, Иван Кондратьевич, я захочу в дело войти? Я Вас знаю, Вы ещё ни разу не ошиблись в таких делах… А мне как раз на обустройство казна подкинула. А?

— Ох, Пётр Филиппович! Дело-то новое…

— Всё понимаю, Иван Кондратьевич! Ежели не выгорит, то пенять не стану! Только вот чутью Вашему доверяю! Стали бы крестьяне Вас в уездные выборные отправлять!

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

В 1782 году правительство Англии, возглавляемое лордом Фредериком Нортом, оказалось вынуждено национализировать Британскую Ост-Индскую компанию. Убытки в результате войны превысили все разумные пределы, а обижать акционеров было себе дороже. Теперь все военные действия в Индии шли уже от имени непосредственно короны.

Как бы в подарок королю Великобритании Георгу союзники осадили Шанденагор. Де Грасс думал, что именно в этом году он успешно завершит компанию в Ост-Индии и выбьет англичан отсюда. После падения этой бывшей французской крепости Калькутта оставалась бы в полном окружении, и шансов её удержать у противника бы уже не было.

Однако у сэра Чарльза Грея[17], который был назначен главнокомандующим королевскими войсками в Ост-Индии были по этому поводу совершенно другие мысли. В апреле в ночном бою его войска разбили врага и деблокировали Шанденагор. В стане союзников начались споры, и их активность снизилась, а Грей снова принялся играть в любимую английскую игру — рассорь врагов.

У майсоров обнаружились многочисленные противоречия с маратхами, а оба эти индуистские государства криво смотрели на мусульманский Хайдарабад. Французы из кожи вон лезли, пытаясь сколотить новую коалицию, но пока англичане начали медленно возвращать себе позиции.

В Североамериканских колониях Корнуоллис, в свою очередь, решил срочно добивать изнемогающего соперника и перешёл в наступление в Вирджинии, а Клинтон попытался двинуться ему навстречу в Пенсильвании. Большую помощь оказал англичанам переход на их сторону одного из американских героев генерала Арнольда[18], который открыл противнику фронт.

Положение мятежников стремительно ухудшалось, Вашингтон требовал от французов немедленно вмешаться, грозя капитуляцией. Сюффрен сколько ни пытался дождаться окончания ремонта большинства своих кораблей, не смог дальше тянуть — выход из войны американцев высвободил бы огромные силы англичан, и их победы стала бы лишь вопросом времени.

Пусть и не обладая теперь решительным преимуществом в кораблях перед английской эскадрой Грейвза, французский адмирал всё же спланировал удар, который должен был, по его мнению, резко изменить всю ситуацию на этом фронте войны. Это была настоящая авантюра, от которой его отговаривали из Парижа, но как-то вяло. Самому Людовику, очевидно, нравился смелый, весьма рискованный замысел его адмирала, которого он совершенно справедливо считал лучшим французским флотоводцем.

В июне французы внезапным ударом захватили Квебек[19]. Англичане ждали десант в Нью-Йорке, но Сюффрен их обманул. Такой ход был определённо выигрышным — у британцев просто не было сил в Канаде, способных противостоять врагу. Армии Клинтона и Корнуоллиса застряли вдали от вторгшихся войск противника, и французы прошлись вдоль реки Святого Лаврентия[20] победным маршем.

Остатки лоялистов бежали, пытаясь организовать сопротивление, но французы исторически проживали в регионе, недаром до Семилетней войны эта страна называлась Новой Францией. То, о чём мечтали галлы со времён Шуазеля[21], свершилось