Я – Товарищ Сталин 5 - Андрей Цуцаев

— Господа, — начал он, — смерть Кавендиша — это не просто убийство. Это удар по нашей политике в Африке. Если это русские, мы стоим на пороге дипломатического кризиса. Но если это не они… — Он сделал паузу, его взгляд упал на письмо. — Тогда кто? Немцы? Итальянцы? Или кто-то третий, кто хочет стравить нас с Москвой?

Кроуфорд, коренастый мужчина с коротко стриженными волосами, заговорил:

— Сэр, письмо слишком точное, — сказал он. — Лиссабон, Гондар, Рас Менгеши… Это не случайные детали. Кто-то знает о наших планах и играет с нами. Упоминание Сент-Оноре может быть ловушкой, но мы обязаны проверить.

Пирс, сидевший напротив, кивнул.

— Я уже связался с нашими людьми в Париже, — сказал он. — Они проверят адрес. Но, сэр, я согласен с майором: это не похоже на работу русских.

Иден кивнул, его разум лихорадочно просчитывал варианты. Он знал, что Лиссабонская встреча — это шанс удержать баланс сил в Африке, но теперь, с мёртвым Кавендишем, всё висело на волоске. Если Британия отвернётся от Москвы, это может укрепить позиции Германии и Италии. Но если письмо правдиво и немцы действительно плетут интригу, то Британия рискует стать пешкой в их игре.

— Свяжитесь с Аддис-Абебой, — сказал он наконец. — Я хочу знать, что происходит в Абиссинии. И подготовьте отчёт для премьер-министра. Это дело не должно выйти за пределы этого кабинета.

Игра Мюллера набирала обороты, и каждая новая жертва была лишь разменной монетой в его далеко идущих планах.

Глава 5

Утро воскресенья, 12 апреля 1936 года, в Париже выдалось ясным, с лёгким ветром, гнавшим по тротуарам сухие листья и обрывки афиш. Андре Моро шагал по бульвару Сен-Жермен, пытаясь насладиться редким выходным. Его тёмный костюм был слегка помят, но аккуратен, в руках он держал свежий номер Le Figaro, купленный по привычке. Город бурлил: торговцы цветами расхваливали букеты, кофейни наполняли воздух ароматом эспрессо, а трамваи лязгали, пересекая перекрёстки.

Моро остановился у витрины булочной, разглядывая золотистые круассаны, но мысли его были далеко. Встреча с Виктором Рябининым состоялась 3 апреля во дворе церкви Сен-Сюльпис. Тогда он передал всё, что смог достать. Но слова о минном поле в министерстве не были преувеличением. Охрана в архивах усилилась, коллеги шептались о проверках, а машинист заметил пропажу черновика и поднял тревогу. Моро чувствовал, как петля сжимается. Он мечтал забрать Жюли и уехать в Прованс, к морю, но пока оставался в Париже и не чувствовал себя спокойно.

— Мсье Моро? — резкий низкий голос вырвал его из размышлений.

Андре обернулся. Перед ним стоял мужчина лет сорока в сером пальто и шляпе, надвинутой на глаза. Его лицо было худым, с острыми скулами, глаза — холодными и неприятными. Он держал кожаную папку, а в другой руке — сигарету, от которой поднимался тонкий дымок. Мужчина слегка улыбнулся, но улыбка была натянутой, как у человека, скрывающего истинные намерения.

— Да, это я, — ответил Моро, насторожившись. Его рука сжала газету. — С кем имею честь?

Мужчина шагнул ближе, оглядев улицу. Прохожие шли мимо, не обращая внимания, а уличный скрипач неподалёку наигрывал меланхоличную мелодию.

— Жан Лебрен, Direction Générale de la Sûreté Nationale, — сказал мужчина, доставая из кармана удостоверение. Он показал его так быстро, что Моро едва успел разглядеть печать. — Нам нужно поговорить. Пройдёмтесь.

Моро почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Французская разведка. Он понимал, что этот день может наступить, но надеялся выиграть время. Сглотнув, он постарался сохранить спокойствие.

— О чём речь? — спросил он, скрывая дрожь в голосе. — Если это связано с министерством, я…

— Не здесь, — оборвал его Лебрен, кивнув в сторону узкой улочки, ведущей к Сене. — Это не займёт много времени.

Моро неохотно кивнул, чувствуя, как сердце бьётся быстрее. Они свернули с бульвара в переулок, где было меньше людей. Лебрен шёл чуть впереди, его шаги были размеренными, но в них чувствовалась уверенность хищника. Он остановился у стены, покрытой облупившейся штукатуркой, и повернулся к Моро.

— Вы давно в разработке, Андре, — начал он, понизив голос. — Мы знаем, что вы передаёте документы: секреты министерства, планы флота, переписка с иностранцами. Это называется измена, а измена в военное время — это гильотина.

Моро почувствовал, как ноги стали ватными. Он сжал газету так, что бумага смялась. Его мысли метались: как они узнали? Кто-то донёс? Машинист? Или он сам прокололся? Он попытался возразить:

— Вы ошибаетесь, мсье Лебрен. Я клерк, работаю с бумагами. Никакой измены…

Лебрен поднял руку, прерывая его.

— Не тратьте моё время. Мы знаем, что вы встречались с человеком, называющим себя Антонио Перес. Испанец, верно? Или не совсем испанец. Вы передаёте ему документы, а он отправляет их дальше. Куда, Андре? В Москву? Вы работаете на большевиков?

Моро замер. Имя Переса в устах этого человека звучало как приговор. Как они вышли на него? И что теперь делать?

— Я… я не знаю никакого Переса, — выдавил Моро, но голос его звучал неубедительно.

Лебрен усмехнулся, затянулся сигаретой и выпустил дым в сторону.

— Не лгите. У нас есть свидетели. Вас видели во дворе Сен-Сюльпис 3 апреля, в семь утра, с чемоданом, с конвертами. Хотите, я расскажу, что было в тех конвертах? Вы продали Францию, мсье Моро. И знаете, что будет с вашей дочерью Жюли, если вы не начнёте сотрудничать?

Упоминание Жюли ударило, как нож. Мысль, что её могут тронуть, сжала горло.

— Оставьте Жюли в покое, — прошептал он, сжимая кулаки. — Она ни при чём.

— Тогда помогите нам, — сказал Лебрен, наклоняясь ближе. Его голос стал почти мягким, но в нём сквозила угроза. — Назови место и время следующей встречи с Пересом. Приведи нас к нему. Если сделаешь это, мы забудем о тебе. Жюли будет в безопасности, и ты сможешь забрать её и уехать.

Моро покачал головой. Он знал, что это ловушка. Если он выдаст Рябинина, его жизнь закончится — Москва не прощает предателей. Но если откажется, что будет с Жюли?

— Я не могу связаться с ним, — сказал Моро, стараясь выиграть время. — Он сам назначает встречи.