Фантастика 2025-46 - Маркус Кас
За время нашего общения я сделал парочку выводов. Во-первых, эта Елизавета — не особенно приятный человек, и во-вторых, что ее нежелательно оставлять одну. Дата похорон, усилиями меня и Жана была отложена, но не очень понятно, на какой срок. Вполне могло оказаться, что если я сейчас уйду, то вместо того, чтобы лечь спать, вздорная дамочка отправится искать на свою пятую точку приключений. И где-нибудь на зимней улице ей проломят череп. Так что я сидел и слушал ее болтовню и даже поддерживал разговор. Пытался понять, что за цель ее могла забросить сюда, в прошлое. Но не складывалось.
Спать она меня уложила на диване. Знакомом, опять же, от и до. Я помнил все его неровности и даже коварно торчащую пружину в одном месте. Она что-то еще там возилась на кухне, а я, как и в детстве, «смотрел ковер». Водил пальцем по его узорам и представлял… Даже не знаю, что. Чудовищ? Сказочный мультик?
Я провалился в сон как-то неожиданно. Только что сна не было ни в одном глазу, я прислушивался к шумящей на кухне воде и тихонько звякающей посуде. Свет пробивался через стеклянное окно на кухонной двери и падал на ковер над диваном.
И вот вдруг все звуки смолкли, убаюкивающе-знакомая смесь запахов ощущаться перестала, а сам я оказался притянутым к неудобному жесткому креслу. В той самой комнате за стеклом, которая сначала меня как будто преследовала, а потом исчезла.
Как и в прошлые разы за стеклом стоял мужчина в белом халате. В этот раз он был полноватый, благообразный и в толстых роговых очках. Только вот ассистента за пультом не было. Доктор склонился к микрофону и что-то в него сказал.
Но из динамика раздались только шипение и помехи.
— Ничего не понял, — сказал я вслух.
— …отвечать на мои вопросы? — пробился искаженный голос сквозь помехи.
— А вы на мои? — спросил я.
— …выбора… ависит ваша… удьба… — на холеном лице доктора отразилось раздражение.
— Раз судьба зависит, может быть неплохо бы настроить микрофон? — иронично усмехнулся я.
Доктор сел в кресло за пульт. Теперь мне было видно только половину его лица в очках. Из динамиков раздался визг, шуршание, неразборчивый шепот, как из радиоприемника, когда крутишь ручку настройки. Потом звуки сменились тихим гудением.
— Вы хорошо меня слышите? — снова раздася голос доктора. Теперь уже отчетливый и чистый. Чем-то похожий на голос нашего парторга. Дикторскими интонациями, видимо.
— Теперь да, — я попытался кивнуть, но почувствовал давление ремня на лоб. Пошевелиться я не мог.
— Что вы видите на этой карточке? — спросил доктор, поднимая над головой картонку с красным расплывчатым пятном. Как будто клякса… Красная на белом. Голову заломило. Я уже видел пятно такой формы. Боковым зрением. Будто я лежу на боку, а оно расплывается, заполняя вот эти самые границы. Кровь на бетоне… Или кровь на снегу? Два падения слились в одно. Ломающееся с лязгом металлические перекрытия и бешено проносящиеся мимо темные и светящиеся окна девятиэтажки.
Красное на белом.
Потом видение исчезло. Пятно на карточке сменило очертания. Оно стало все меньше походить на кляксу. И все больше — на красное платье.
— А теперь что вы видите? — раздался из динамиков голос доктора и он повернул карточку. Красное пятно начало исчезать. Будто краска вытекала куда-то. На карточке проступили контуры женской фигуры. Из красного остался только крохотный купальник.
Ручка. Импортная ручка, дешевая поделка из пластмассы. Переворачиваешь — девушка раздевается. Кто-то взял ее из моих сведенных пальцев. Да, совершенно точно. Я лежу на земле, вижу приоткрытым глазом растекающуюся из-под моей головы кровь, а в руке сжимаю эту ручку. Слышу чьи-то шаги. И этот кто-то разжимает мне пальцы и вырывает ее из рук. Потом шаги удаляются.
— Назовите ваше имя! — скомандовал голос.
— Иван, — не задумываясь, отозвался я. — Иван Алексеевич Мельников.
— Алексеевич? — как будто с издевкой спросил голос.
И в этот момент у меня появилось ощущение, будто что-то сжимает мизинец моей правой руки. Я скосил взгляд вниз. Ну да. Перстенек. Черненое серебро и мутноватый зеленый камень.
— Спасибо, это все, что я хотел знать, — сказал доктор в динамик, и свет за стеклом погас. И как будто в зеркале я увидел свое отражение. Кресла больше не было. Ремни не сжимали мои запястья, лодыжки и голову. Я стоял посреди темной пустоты, одетый в финские трусы и белую майку. Растрепанные волосы, на лице — трогательная растерянность. Юный красавец с широкими плечами и открытым взглядом.
Галя тихонько вошла в редакцию и остановилась на пороге. Как раз в тот момент, когда директор заканчивал селекторное совещание. Которое я делал вид, что слушал, но на самом деле сидел и обдумывал свой сегодняшний сон. У меня было две версии по его поводу. Первая плясала вокруг загадочного заговора и чужой воли, забросившей меня в чужое время в самый центр клубка каких-то мутных интриг. По ней получалось, что в каком-то темном-темном бункере сидят глубоко законспирированные ученые, в чьей власти перебрасывать сознание из одного тела и времени в другое. И что возможно мое настоящее тело лежит где-то там в коме, опутанное датчиками и проводами, пока мое сознание тут гуляет по советскому Новокиневску, заводит новых друзей и пытается распутать запутанные дела прошлого хозяина этого тела. И сны с креслом — это что-то вроде попыток контроля сверху. Извне.
Вторая версия не включала в себя никаких загадочных повелителей времени. Почему именно случился этот переброс во времени — хрен его знает, какое-нибудь пока неисследованное свойство времени и пространства, эманация ноосферы. А сны с креслом и стеклянной стеной — это моя собственная проекция. Попытки подсознания справиться с неоднозначной и необъяснимой ситуацией.
Впрочем, судя по финалу сегодняшнего сна, решение мои эго, суперэго и прочие составляющие части личности наконец-то приняли единогласно.
— Иван? — комсорг прервала мои размышления, напомнив о себе.
— Ой, Галя, прости! — Я встрепенулся, тряхнул головой и кивнул ей на стул перед столом. — Садись. Я как раз собирался к тебе зайти после селектора. Что новенького?
— Вот, смотри! — Галя положила передо мной свежий номер «Новокиневской правды». Газета была открыта
