Ложная девятка. Пятый том - Аристарх Риддер
И отсутствие советов со стороны мамы было очень-очень приятно и правильно. Возможно, все дело было в том, что происходило в нашей семье два года назад. И то, как она сопротивлялась моему футбольному будущему. Но сейчас ничего, кроме поддержки, от нее я не видел. Так что в этом плане все было хорошо.
Катя приходила каждые два-три дня, обычно вечером, после института. Мы говорили обо всем: о команде, о планах на будущее, о том, что происходит в мире. Она рассказывала новости, я делился больничными наблюдениями. Ну и само собой мы немного пользовались преимуществами отдельной палаты, правда в пределах приличий.
И эти визиты были для меня самыми светлыми моментами в монотонных больничных буднях.
* * *
К концу второй недели мое физическое состояние было практически идеальным. С учетом, само собой, скидок. В принципе, я бы уже был рад приступить к восстановительным тренировкам. И колено отзывалось именно так, как и должно. Я чувствовал, что могу начать потихоньку тренироваться.
На контрольном рентгене не было никаких патологических изменений. На повторной артроскопии, процедуре, которую мне сделали на второй неделе под местной анестезией — врачи увидели, что связки срастаются правильно, без образования грубых рубцов.
— Заживление идет лучше, чем мы ожидали, — признался профессор Башуров. — У вас отличная регенеративная способность.
Но когда я заикнулся о досрочном возвращении к тренировкам, врачи в институте Приорова встали на дыбы.
— Нет, только через 10 дней ты сможешь приступить к тренировкам, — категорично заявил Башуров. — Нужно убедиться в стабильности результата, профилактика осложнений, полная реабилитация.
И еще два десятка различных выражений, которые были синонимом одного единственного слова — перестраховка. Башуров и его подчиненные просто перестраховывались, потому что слишком уж большую бурю в советском футболе и, как это ни странно, в автомобилестроении подняла моя травма. И сейчас они хотели минимизировать риски, чтобы не было ни малейшего повода обвинить врачей в каких-то рецидивах и осложнениях.
Никакие доводы ни меня, ни торпедовского врача, доктора Прояева, на них не действовали. Они следовали протоколу, который явно был спущен сверху: полный курс лечения без каких-либо послаблений.
На третьей неделе мне разрешили выходить во двор института на прогулки. Сначала на полчаса, потом на час. Осенний московский воздух был свежим и прохладным, и я с удовольствием дышал им после больничной духоты.
Во дворе я встречал других пациентов. Большинство из них были в гораздо более тяжелом состоянии. Переломы, серьезные операции, длительная реабилитация. На их фоне моя травма действительно выглядела пустяком.
— Ты тот самый футболист? — спросил меня как-то пожилой мужчина с костылями. — Который в «Торпедо» играет?
— Да, тот самый.
— А чего тебя здесь держат? У меня перелом шейки бедра, операция, так меня через месяц выписывают. А у тебя что?
— Связки коленные, — ответил я.
Мужчина покачал головой:
— Странные дела. Раньше спортсменов быстро лечили, чтобы скорее в строй вернулись.
И он был прав. Вся эта история с моим лечением имела мало общего с медициной.
Выписали меня в итоге через три недели после поступления. И за исключением полнейшей растренированности, мое состояние было практически идеальным. Можно было начинать тренировки.
За это время я узнал, что Стрельцова перевели из реанимации в обычную палату. Инфаркт, который он перенес, был достаточно тяжелым, но, по счастью, далеко идущих последствий он не имел. В этом сезоне Эдуард Анатольевич в команду не вернется. Но к началу следующего сезона мы могли ожидать возвращения нашего рулевого на тренерский мостик.
И это меня по-настоящему радовало, потому что Стрельцов стал этаким крестным отцом моей новой футбольной карьеры. Именно с матча против торпедовского дубля, который тренировал Стрельцов, начался мой путь наверх. Советскую часть моей новой футбольной карьеры я как раз хотел провести под началом Эдуарда Анатольевича.
И я очень благодарен Иванову за то, что он избавил меня от необходимости идти по высоким кабинетам и в ярости стучать кулаком по различным столам, требуя справедливости и наказания тем, кто виновен в инфаркте Стрельцова. Конечно, я все бы это сделал, да и сейчас не собирался спускать на тормозах поступок Топорнина. Так что, товарищ Топорнин, зря вы всё это устроили, очень зря.
Глава 8
Буквально на следующий день я отправился в больницу к Эдуарду Анатольевичу. И первое, что я увидел, было то, что Стрельцов откровенно плох. Он и до моей злополучной травмы и своего инфаркта не производил впечатления здорового человека. Все-таки то воспаление легких, с которым он попал в больницу несколько месяцев назад, не прошло бесследно. И после него он толком и не восстановился.
Но сейчас передо мной была форменная развалина. Говорил он медленно, тихо. В движениях чувствовалась какая-то неуверенность и как будто бы даже страх. Складывалось впечатление, что Эдуард Анатольевич перестраховывается и бережет себя, что ли. И от этого я еще сильнее злился на советских футбольных чиновников вообще и на товарища Топорнина в частности. Все-таки Стрельцов — далеко не чужой для меня человек, так что я принимал его проблемы близко к сердцу.
Но надо сказать, что бодрости духа мой первый торпедовский тренер не терял. И мы где-то полтора часа проговорили про мое восстановление. И о планах уже на следующий сезон. Все-таки в этом году футбол для Эдуарда Анатольевича закончился. Ну а для меня — нет. И для того чтобы я смог как можно быстрее вернуться в состав, притом вернуться не статистом, а полноценным игроком основы, мне нужно было восстанавливать форму.
* * *
Пока я отсутствовал в составе «Торпедо», футбольный сезон как в Советском Союзе, так и в Европе шел своим чередом. И за эти четыре недели мы стали существенно ближе к чемпионству, и можно сказать, что уже мало кто сомневался, что «Торпедо» в результате выиграет турнир.
После матча со «Спартаком» команда во внутренних турнирах провела три матча. Сначала мы без какого-то труда прошли в четвертьфинал Кубка СССР, хабаровский «СКА» выглядел просто беспомощно.
Юра Савичев забил дважды в первом тайме. Во втором наш капитан Витя Круглов сделал счет крупным. А уже в добавленное ко второму
