Старые недобрые времена 3 - Василий Сергеевич Панфилов
— Сейчас ещё принесу, масса, — заботливо сказал старый негр, прислуживавший попаданцу, и зашоркал по земле босыми плоскими,разношеннымиступнями.
ОтмывалсяГеорг долго… и только когда пересушенная от мыла кожа начала чесаться, он несколько успокоился, вытерся, и переоделся в чистое.
— Да уж… — если слышно пробормотал попаданец, оглядывая пальцы, испещрённые многочисленными порезами, оставшимися операций, — гигиена. Здесь тебе и сифилис, и столбняк, и вообще, полный набор! Оптом, с большой скидкой.
— Сэра? — осторожно окликнул его переминающийся чернокожий, уловив раздражение в словах Шмидта, но не понимая сути.
— Да, спасибо, — опомнился Георг, — можешь идти! Хотя погоди…
Покопавшись в карманах, кинул слуге серебряный доллар и вручил сигару.
— Спасибо, сэра, — растрогался слуга, — если что, вы меня хоть среди ночи зовите, старый Джо знает своё дело, он хороший слуга!
' — Домовой эльф, мать его, — отозвался внутренний голос, — один к одному! В третьем лице, н-да…'
В мастерских ещё ведутся работы — сейчас, после боя, хлопот очень много, и всё, разумеется, срочно, важно, жизненно необходимо… и это, увы, не преувеличение.Здесь же, около наскоро сложенной, но вполне добротнойпечи, столы, на которых, заботливо прикрытаякрышками и укутанные тряпками, томится в кастрюляхнехитрая снедь.
— Мистер Шмидт… — ужинающие рабочие начали вставать при виде начальства.
— Сидите, — отмахнулся Георг, — не на светском приёме.
Далее, не обращая на них внимания, поел, не без труда удерживаясь в рамках хороших манер. Целый день без еды, на одном только табаке, виски и кофе, дал себя знать, и есть… хотя скорее жрать, хочется, как из пушки.
— Кофе, мистер Шмидт? — негромко спросил повар,высокий плотный эльзасец,переманенный некогда из ресторана средней руки. Ценный специалист, который знает высокую кухню, и может наскоро, в полевых условиях, приготовить нехитрые, но вполне вкусные блюда чёрт те из чего.
— Спасибо, Вилли, нет, — вяло отозвался попаданец, — кофе сегодня аж в ушах плещется, сделай мне чаю, пожалуйста.
Дожидаясь чая, достал трубку и вяло принялся набивать её табаком, чувствуя приятную сытость и некоторую сонливость. Хорошая еда, удобное плетёное кресло с тонкой подушкой под задницей, и предвкушение скорого свидания с кроватью несколько примирили его с действительностью, так что ситуация стала казаться не столь пугающей.
Конфедераты отбиты, потерь среди рабочих и студентов, по счастью, не случилось, и, если верить командованию, весьма маловероятно, что завтра атака повторится. А ещё день-два, и он, оставив Макклеллану станки и оборудование, и получив вместо этого рекомендательные письма, покинет действующую армию. Дом, милый дом… но ненадолго — так, чтобы только отдать распоряжение, нанести несколько визитов, а потом — Вашингтон, округ Колумбия.
— … да, да, я решил, — раскуривая трубку, он услышал резковатый, не переломавшийся толком подростковый голос, — не отговаривайте, парни!
Чуть повернув голову, Георг увидел Мэтью Уэйнрайта, того самого тощенького, невзрачного с виду студента-первокурсника, отличившегося при защите обоза…
… а сейчас, судя по синему, плохо отстиранному синему мундиру со следами штопки и крови — солдату Армии США.
' — Ожидаемо' — равнодушно констатировал он, подтянув к себе глиняную кружку с чаем и делая первый глоток.
Мэтью… своеобразный человек, более чем. Его спокойствие и уверенность в битве — не от добродетели, а от привычки.
Вражда кланов, кровная месть… и первый убитый в двенадцать лет, а к четырнадцати годам он был, по факту, опытным бойцом, привыкшим убивать и терять близких. Стрельба из засад, поджоги домов, дуэли на ножах и прочий набор юного головореза, включая умение стрелять на звук, отрезать головы и снимать скальпы.
Подробности Георг не знает, да и, если честно, они не слишком ему интересны. Здесь и сейчас таких историй — пруд-пруди. Даже в Нью-Йорке хватает семей, и притом вполне почтенных и уважаемых, враждующих на протяжение поколений. Суды, адвокаты… есть и это, но есть и наёмники, и выстрелы в спину, и дуэли…
В глубинке местами куда как веселей, хотя, разумеется, везде по разному. Если где-то доминируют квакеры или меннониты, там по спокойней. Аесли сборная солянка из разных конфессийи национальностей, да притом одни укоренились в семнадцатом веке, а другие, понаехавшие в восемнадцатом, не хотят играть по чужим правилам, то бывает такой трэш, что на ночь глядя не хочется об этом думать даже ему.
* * *
За прошедшую неделю Шмидт не терял времени даром.
Он сумел наладить хорошие контакты не только с генералом Макклелланом, но и с большинством значимых офицеров из его окружения. Покер, выпивка, солдатские байки, бесконечные разговоры о лошадях, фураже, погоде и стратегических заблуждениях противника…
… и, конечно, беззастенчивое лоббирование собственных интересов.
Потому что это — США. И так тут играют.
Это не коррупция.
Это другое.
В покер он проиграл, по меркам его состояния, не слишком много — не более пяти тысяч долларов. Впрочем, не все партии приходилось сливать нарочно: офицеры Армии США, как оказалось, люди далеко не глупые, а карты здесь уважают — и не только географические.
Как бы скептически Шмидт ни оценивал общую профессиональную подготовку офицерского корпуса, полезных людей среди них оказалось предостаточно, а интерес к связям «на после войны» был вполне обоюдным.
Профессор Лоули, хоть и слегка оторванный от земной реальности, показал себя куда более ценным союзником, чем ожидал Георг.
Выходец из «хорошей семьи», с сорокалетним стажем преподавания в одном из лучших университетов страны, он обладал сетью знакомств, которой впору было завидовать. А уж придать этим связям нужное направление — тут он справлялся не многим хуже лоббиста с Капитолийского холма.
А там, где он по каким-то причинам пасовал — подключался прагматичный и юридически подкованный, изобретательный попаданец.
Покер, неофициальные переговоры, профессорские лекции, и живое участие членов экспедиции в решении технических задач Армии сделали своё дело:
Шмидт получил ряд выгодных контрактов, пусть пока ещё частично предварительных, а Университет Нью-Йорка, представленный профессором Лоули, подписал с Армией меморандум о сотрудничестве.
* * *
Нью-Йорк, особняк на Вашингтон-Сквер. Поздний вечер. Гостиная, затянутая сигарным дымом.
Комната обставлена сдержанно, но со вкусом: массивная мебель из тёмного дерева, зелёные шёлковые гардины, приглушённый свет двух ламп с латунными абажурами изящной работы . Пах нет старым табаком, дорогим бренди и слегка гарью — в камине потрескива ют угли.
— … Телеграмма пришла вчера, — сказал Сеймур, склонившись над кофейным столиком. Его пальцы, длинные, уверенные, ловко раскладывали бумаги, будто карточный
