Анти-Горбачев-6 - Сергей Тамбовский
Через минуту оба военных лежали рядышком возле той самой стенки со скрученными сзади руками, а Игнат стоял перед ними с поднятым на уровень глаз АКМ-ом.
— Ну что, будем говорить или как? — усмехнулся он, поводя дулом от одного вояки к другому, — кто такие, что тут делаете?
— Будем, — разжал зубы тот, который стоял слева, с погонами старшего сержанта.
Переговоры в Вашингтоне
Воронцов прибыл в столицу Соединенных Штатов строго в оговоренные сроки, и в аэропорту имени Даллеса его встретил все тот же Бейкер. Кстати, аэропорт этот назван вовсе не в честь Аллена Даллеса, того самого основателя американских спецслужб, известного по «17 мгновениям весны». А в честь его брата Джона, госсекретаря при президенте Эйзенхауэре. Расположен он был совсем не близко от центра Вашингтона, больше, чем в 40 километрах. Чуть ближе имелся еще один аэропорт, Национальный (в недалеком будущем имени Рональда Рейгана), но он был маленьким и местным, примерно как Быково под Москвой.
— Как долетели? — задал дежурный вопрос Бейкер.
— Потрясло немного над Атлантикой, — так же дежурно отвечал Воронцов, — а в остальном все прекрасно.
— Тогда едем в Госдепартамент, — открыл дверцу Линкольна-Континенталь, дежурного лимузина всех американских руководителей.
В Америке нее было принято использовать без особенной необходимости мигалку на крыше, как в России, поэтому ехали они достаточно долго, постояв в двух больших пробках. Но все в этой жизни когда-нибудь, да заканчивается, поэтому они, наконец, добрались и до Госдепартамента, по-другому Здания Гарри Трумена. Расположено оно было вовсе даже не рядом с Белым домом и Конгрессом, а в пригороде под названием Фогги-Боттом (туманная долина).
— Да, — заметил Бейкер, уловив оценивающий взгляд визави, — у нас иностранный департамент немного поменьше, чем в Москве.
Они проследовали через парадный вход и лифт на седьмой этаж здания, где специально для переговоров были оборудованы дипломатические приемные. Воронцов обратил внимание на внутренний дворик здания, где имела место большая аллегорическая скульптура.
— Что это? — спросил он у визави.
— Аааа, — начал вспоминать тот и вспомнил, — Расширяющаяся вселенная, автор Фредерикс. Символизирует какую-то теорию Александра Фридмана насчет этой Вселенной, точно не знаю… но могу узнать…
— Да ладно, не надо, — махнул рукой Воронцов, — будем условно считать, что это расширяется вселенная сознания Америки, включая в себя новые термины и понятия, в том числе и теорию мирного существования…
— Хорошо, будем считать так, — Бейкер не слишком хорошо понял слова нашего министра, но уточнять ничего не стал.
— Давайте уже начнем, — предложил он, когда министры расположились в одной из приемных, на стенах тут тоже висели произведения искусства, в основном авангардного толка, — на чем уж мы остановились в Москве?
Воронцов открыл свой блокнот на нужной странице и ответил:
— На обсуждении условия большой сделки… Югославия против Ирака, мистер Бейкер. Вы не стали брать на себя ответственность по этому вопросу и сказали, что обсудите это с президентом.
— Да-да-да… — рассеянно побарабанил пальцами по столу Бейкер, открыл сундучок с сигарами, предложил одну собеседнику и закурил, когда тот отказался. — Все вспомнил — приношу извинения, возрастные изменения, бывает, что и не все четко помню. Так вот, большая сделка, big deal… я обсудил эту проблему с Джорджем, вчера у нас была продолжительная беседа на этот счет…
— И каков же итог вашей беседы?
— Вы же дипломат, мистер Воронцов, — начал он издалека, — и сами прекрасно понимаете, что в дипломатии не все говорится напрямую… и не все и не всегда получается так, как замышлялось изначально.
— Ну да, ну да, мистер госсекретарь, — не менее вежливо ответил Воронцов, — политика это искусство возможного, знаю такую формулу. Я предлагаю отодвинуть в сторонку дипломатию и начать говорить более прямо… Буш хочет от нас еще что-то, кроме Ирака, так?
— Вы удивительно проницательны, — усмехнулся Бейкер, — президент действительно высказал пожелание о некоторой корректировке условий сделки.
— Что именно вы хотите? — напрямую спросил Воронцов.
— Во-первых, совсем устраниться от решения югославских проблем мы не можем — будет правильным создание совместной комиссии… возможно с участием Евросоюза.
— Добавьте к списку участников комиссии Китай и будем считать, что мы договорились, — быстро вылетело из нашего министра. — Что еще хочет президент?
— Китай-Китай… — медленно произнес Бейкер, — ну как возможный вариант годится… а вы обсуждали с ними этот вопрос?
— Да, китайские товарищи согласны.
— Хорошо, второе наше предложение касается условий работы по Ираку… кроме невмешательства России в наши разборки с Саддамом мы хотели бы гарантий того, что вы не будете укрывать его в Москве.
— То есть вы распланировали свои действия вплоть до бегства Саддама из страны? — удивился Воронцов.
— Да, наше планирование ничем не уступает советскому, — парировал Бейкер, — вы же там на пятилетку вперед все расписываете…
— Этот вопрос мне надо согласовать в верхах, — задумчиво отвечал Воронцов, — но с большой долей вероятности могу сказать, что мы согласимся.
— Ну и наконец, последняя точка бифуркации, — выдал умный термин Бейкер, — отношения с Ливией…
— Вот как, — изумился Воронцов, — а что не так с Ливией? А вас же с ними все ровно, если я что-то понимаю в международной политике.
— Нет, дорогой мистер Воронцов, — медленно и с расстановкой ответил Бейкер, — с Ливией у нас все достаточно неровно…
Глава 16
— Возможно, последние события в международной жизни прошли мимо вас, — продолжил Бейкер, — но Каддафи в последнее время становится все более неуправляемым и как бы не переплюнул в этом Саддама. Последней каплей был взрыв
