Красно-белый. Том 4 - Владислав Викторович Порошин
«Ну, какой я - Михелс? – вспылил как-то Николай Петрович. – Его тотальный футбол основывается на игроках-универсалах, где каждый может и в атаку пойти, и в защиту встать, и поменять свою позицию на поле. А у меня Мирзоян и Пригода - домоседы, Гаврилов и Черенков - в отборе почти не работают, и Шавло с Заваровым в редкие минуты уходят со своих бровок. В чём-то мы на «Аякс» похожи, так как играем, опираясь на тотальный контроль мяча, но не более».
– Ну, Никонов и прохвост, – хохотнул Андрей Старостин, сидя на переднем сиденье клубного спартаковского автобуса. – Я тут бегал, пробивал его песни, а он, оказывается, наколотил уже 34 мяча. Большая статья, большой сюжет, ну, прохвост. Коля, скоро мы тронемся?
– Сейчас последние футболисты из раздевалки выйдут, и двинем в Тарасовку, – отмахнулся Николай Старостин. – Все пришли? – спросил он, окинув взглядом задние ряды автобуса.
– Все, нет только Никонова, Гаврилова, Заварова и Калашникова, – отчитался Женя Сидоров.
– Черенков, Фёдор, будь другом, сбегай, подтолкни их под одно место, нам уже всем пора ужинать, – проворчал Николай Петрович.
– А их в раздевалке нет, – ответил за друга Сергей Родионов. – Они ещё раньше куда-то за газировкой выскочили.
– Я же тебе, Коля, говорил, что твой Никонов - это первостатейный прохвост, – захохотал Андрей Старостин. – Теперь они за этой газировкой до утра ходить будут. Ха-ха.
– Двигай, Матвеич, – обратился Николай Старостин к водителю клубного автобуса, махнув рукой. – Я им завтра устрою газировочку.
***
«Музыка на-а-ас связала / Тайною на-а-ашей стала», – пели со сцены ресторана гостиницы «Юность» девчонки: Маша, Олеся и Кристина. И моя танцовщица Маша сегодня солировала, так как после подписания соответствующих документов роли в музыкальной группе «Мираж» поменялись. Кстати, в ресторан в этот субботний вечер я, Гаврилов, Заваров и Калашников пробились с большим трудом. Вахтёр на дверях признал в нашей маленькой компании футболистов московского «Спартака», который, по его словам, сейчас играет сильнее, чем сборная СССР. Естественно, все столики к тому моменту были уже заняты, и мы скромно разместились на барных стульчиках около барной стойки.
– Ох и вставит нам «диду» по первое число, – проворчал Саша Заваров, хмурясь, но посасывая молочный коктейль, ибо алкоголь я ему пить запретил, отлично осознавая, что он всё равно втихаря хряпнет.
– «Дед» - мужик мудрый, – возразил Юра Гаврилов. – Он горячку пороть не станет. Пожурит немного, покричит, погрозит пальцем или кулаком. И чё теперь, из-за этого в самоволку не ходить?
– Юрий Васильевич, прав, – поддакнул я. – Нас с понедельника запрут на базе вплоть до воскресенья, до матча с румынами. Так что сегодня мужики гуляем, сегодня можно. Но в пределах разумного. И ты встряхнись, – пихнул я в бок Сашу Калашникова, который тяжело вздыхая, искоса поглядывал на танцовщицу Олесю. – Вон смотри барышня в твоём вкусе, – я указал на один из ближайших к бару столиков.
– Самое главное обрати внимание какие у неё большие глаза, третий размер, не меньше, – захохотал Гаврилов.
– Отвалите, – прорычал Калашников и, залпом опрокинув стопку коньяка, попросил у бармена ещё.
– Не нравится мне наш Калаш, – шепнул на ухо Юрий Гаврилов.
– Пусть сегодня как следует нарежется, завтра проспится, а послезавтра в Тарасовке будет пахать как вол, – прорычал я. – Надумал после завершения сезона в ЦСКА свалить. Я ему свалю.
– Правильно, нам самим «волы» нужны, – хохотнул неунывающий Гаврилов. – Кстати, а это идея. А если Клаша перевести в опорную зону? Давай посоветуем «деду»? – огорошил меня наш штатный балагур.
– Если учесть, что впереди еврокубки, а у нас всего три толковых защитника, то это имеет смысл, – закивал я. – А Хидя перейдёт в центр защиты с опцией - подключения в атаку.
– А шо, это идея, – хитро улыбнулся Заваров. – Кохда центральный защитник прибехает к воротам соперника - это всехда сюрприз.
– В понедельник обмозгуем, – согласился я.
И тут на сцене музыканты заиграли новую композицию «Звёзды нас ждут», и большинство посетителей ресторана, побросав выпивку и закуску, потянулись на танцпол. Пошёл танцевать и я, чуть ли не насильно потащив с собой Александра Заварова, чтобы тот с молочного коктейля случайно не перешёл на коньячок. Пробившись поближе к сцене, я помахал рукой Маше, и та, кивнув мне в ответ, запела:
Ночь закрыла прошлого листы.
Одни мы в мире я и ты.
В руке твоей моя рука …
– Отличный музон, – крикнул мне в ухо наш новобранец из Ворошиловграда и, подняв руки вверх, стал танцевать некую смесь ламбады и гопака.
«Нормальный», – крякнул я про себя, ещё раз убеждаясь, что такое неприхотливое творчество с лёгкостью разлетится по стране и будущие шумные гастроли гарантированы. А вот нужно ли мне с головой окунаться в этот шоу-бизнес, где возможны разные криминальные разборки - это ещё очень большой вопрос. Деньги, само собой, лишними не будут, ведь надо и квартиру Тамаре купить и сделать задел на будущее. Ведь пока что футболом в СССР много заработать нельзя, не те времена. Ещё не скоро разные футбольные бездари, сидя на лавке, будут получать миллионы. Но какова будет цена этих денег из шоу-бизнеса? Как бы не надорваться.
– Мальчики, а мы к вам, – ко мне и Заварову протиснулись две подвыпившие дамы.
– А шо? Мы только за, – захохотал Александр.
Я же прежде всего покосился на Машку, которая с высокой сцены всё видела, и подумал: «Ничего, путь немного поревнует, ей полезно. Да и не факт, что мы с ней надолго вместе. Хоть музыка нас и связала и тайною нашей стала».
***
Из ресторана мы в прямом смысле слова выползли ровно в полночь, когда по народным преданиям оживает вся нечистая сила. Почему выползли? Потому что Саша Калашников еле держался на
