Олегархат им. тов. Сталина - Квинтус Номен
И за все новые стройки пока еще товарищ Ким с «дружескими социалистическими странами» честно расплачивался, то есть в кредиты (в отличие от того же товарища Мао) старался не влезать. Я, конечно, считала, что такая политика все же неправильная, но переубедить его (надеюсь, пока) мне не удавалось. Так что я спокойно и методично ездила по окрестностям Пхеньяна (то есть практически по всей западной части Северной Кореи), разговаривала с разными людьми, наблюдала за их жизнью, посещала стройки… А Ника мне постоянно жаловалась на то, что «переводчицы» Ваську совсем уж избаловали, постоянно принося ему разные подарки. Мелкие, в основном простенькие игрушки и незатейливые сладости — но ведь переводчиц-то было два десятка, и после их визитов просто усадить Василия за стол и покормить его вкусной и здоровой пищей становилось очень непросто!
Но это Нике было непросто, а когда я («уставшая, но довольная» древнее школьное сочинение) возвращалась из поездок по стране, Вася вместе со мной съедал все, что ему накладывали в тарелки. И я ему перед сном каждый день уже не сказки рассказывала, а излагала свои впечатления о том, как здесь живут люди. И он с огромным вниманием меня выслушивал — а когда я засыпала, он вполне самостоятельно шел и сам ложился, даже не пытаясь книжку с фонариком под одеялом почитать.
Васе было действительно интересно то, что я ему рассказывала (все же стараясь проблемами его не грузить), а мне эти «вечерние пересказы» помогали лучше разобраться в том, что я узнала за день нового про корейский менталитет. И чем больше я такого нового узнавала, тем больше понимала, что «европейские» способы управления тут будут далеко не самыми оптимальными, а иногда и вообще вредными окажутся. Но Симон когда-то очень неплохо научил меня именно думать над проблемой — и к началу октября я оказалась готова к тому, чтобы приступить к «передаче опыта управления» уже корейским руководителям. И даже сообщила об этом Ким Ирсену — но он и тут меня в чем-то перехитрил:
— Светлана Владимировна, — с совершенно серьезной физиономией, но явно смеющимися глазами, ответил он на мое сообщение, — надеюсь, вы согласитесь со мной, что опыт лучше всего передавать на живом примере. Вы можете в качестве такого наглядного примера взять на себя управление одним небольшим проектом? Я думаю, люди гораздо лучше поймут ваши методики управления, глядя, как вы сами управляете небольшим коллективом.
Я с товарищем Кимом согласилась и ответила (очевидно, сдуру):
— Вы совершенно правы. Давайте посмотрим этот ваш небольшой проект…
Глава 10
Ирсен предложил мне поуправлять не каким-то конкретным проектом, а взять «на выбор» любой из сотен, которые уже велись, и результаты от которых навевали лишь уныние. Поуправлять, чтобы показать (или не показать), что «современное управление» способно вытащить даже самый безнадежный проект. Почти все они были связаны и выращиванием хоть какой-то еды — просто потому, что продовольствие было, по сути, единственной серьезной проблемой в стране. А вот выращивать ее было просто негде.
В свое время я много про Северную Корею читала, и немного успела посмотреть на нее своими глазами — и меня, откровенно говоря, больше всего удивляло то, что даже, казалось бы, «лояльные» к Кимам журналюги в основном писали откровенную чушь. Например, очень часто писалось, что двадцать процентов площади страны составляют сельхозугодья и что там только пашни два с лишним миллиона гектаров. А на самом деле в нынешнем году корейцы распахали всю землю, для этого пригодную, и под поля было занято чуть меньше двухсот тысяч гектаров. То есть один гектар должен был как-то прокормить пятьдесят человек, а на этих гектарах, пополам засеянных рисом и кукурузой, урожаи были в районе сорока центнеров с гектара. Вроде бы не самые маленькие, но на кормимого с этого гектара человека приходилось меньше центнера риса в год…
Рис выращивался в равнинной (довольно небольшой) части Северной Кореи, в горных районах основной культурой была кукуруза. И мне стало понятно, почему Ирсен так воодушевился идеей превратить морские отмели в поля, ведь это могло (правда, пока только в теории) увеличить площадь рисовых полей впятеро — а это лишь одного риса могло давать по четыре центнера на человека в год. Но и рисовые поля тут были весьма убогие: урожаи у соседей были процентов на двадцать выше просто потому, что земля у этих соседей была не настолько паршивая. Но, как говорил кто-то из известных, география — это приговор, и земля в Северной Корее была такой, какой была. И шансов по мановению волшебной палочки превратить ее в плодородные черноземы не было. Потому что еще и климат там был специфический.
Я об этом очень давно узнала, поэтому не удивлялась тому, что при величине осадков в горах от тысячи миллиметров в год и выше сельское хозяйство в этих горах постоянно страдало от засух. Ага, в Подмосковье в год иной раз меньше полуметра осадков выпадает — и засухи нет, а тут от метра до полутора — и засухи, когда на полях почти полностью гибнет урожай, случаются два года из трех. Звучит странно, но это на самом деле так, и связано со спецификой горных почв. Они каменистые, воду почти не держат, органики, которая воду может хоть немного впитать и задержать, в ней мало — а органики мало потому, что тут растения плохо растут из-за нехватки воды, а минеральных веществ растениям тоже не хватает. И минеральные удобрения не помогут: при такой постоянной «промывке» земли их все равно быстро смоет, да и нет этих удобрений: в нынешнем году в среднем на каждый из двухсот тысяч гектаров удобрений высыпали по семь килограммов. Всех удобрений…
Понятно, что в таких условиях хоть обруководись, даже используя самые передовые учения (и речь не про марксизм), но все же кое-что сделать можно. Вопрос только в том, насколько быстро можно сделать то, что нужно — но я подумала, что корейский менталитет, хотя бы та его часть, которую я поняла за две недели, может мне в плане «демонстрации»
