Шарлатан - Квинтус Номен
Но не было «сильно потом», а сейчас, когда завтра начнется война, от моих знаний и умений пользы вообще я пользы вообще увидеть не мог. Ну действительно, какую пользу может принести стране пятилетний мальчишка, способный за пару дней написать на джаваскрипте и плюсах вполне рабочий интерфейс для DB2, если таких слов еще вообще никто в мире не слышал? А ведь больше-то я ничего делать и не умею, полсотни лет исключительно программированием и занимался… И эта мысль меня просто пригвоздила к полу, я вообще стоял и не шевелился, судорожно сжимая в руке зажигалку. И я даже не знаю, сколько бы времени я так простоял, но в комнату зашел отец:
— Ты чего тут застрял-то?
— Что? Пап, а откуда у нас вот это? — я протянул в его сторону руку со все еще судорожно сжимаемой зажигалкой.
— А, нашел! Это, наверное, доктор потерял, который тебя у мамы принял.
— Какой доктор?
— Егоров его фамилия была, или Еремин, не помню. Я, честно говоря, тот день вообще плохо помню, ты лучше у бабы Насти спроси, она тебе все в подробностях расскажет.
— Хорошо, спрошу. А можно мне это взять?
— Конечно бери, это, получается, как раз тебе на день рождения подарок получился. Я-то думал доктору эту штуку отдать, но никто в деревне не знает, как его найти. А он, если не путаю, тоже звался Владимиром Васильевичем… получается, что и тебя назвали именно в честь него: когда меня что-то спросили в поссовете… я им как раз говорил, что тебя доктор приезжий принимал и подумал, что они имя доктора спрашивают. А домой вернулся: в руке — метрика, и написано, что сын у меня как раз Владимир. Но дома никто против не был… а про прочее ты все же у бабы Насти спроси.
Баба Настя дала информации побольше:
— Так свадьба в тот день была у Голубевых, младшую замуж отдавали. А в Павлово тогда приехал брат Пашкиной жены из Ленинграда, с приятелем приехал, на рыбалку они вроде в отпуск собрались, в сторону Выксы будто бы. Но гостя же бросать одного негоже, его тоже на свадьбу взяли. А Анька рожать принялась, и было ей худо очень: Дунька, повитуха наша, ты ее не помнишь, она тем же годом померла, сказала, что не родит Анька, помрет, и ты тоже — я и побежала к Голубевым сказать, чтобы шумели потише. А приятель врачом, оказывается, был: сразу к нам прибежал и Аньке тебя родить и помог. На другой день мы эту штуку в бане-то и нашли, доктору отдать хотели, думали, золотая она. Искали, Пашка женину брату письмо писал — но тот сказал, что приятель был соседом его в квартире, но съехал, а куда — неведомо. Мы игрушку эту на всякий схоронили, вдруг доктор вспомнит и придет за ней: штука-то иностранная, дорогая поди… Но вот не пришел, а раз отец сказал, что можешь ее взять, то и бери. Но береги: этой штукой, почитай, тебе жизнь дарована!
Так получилось, что именины мои праздновали утром: большая часть мужчин деревни работали во вторую смену и вечером просто не смогли бы придти меня поздравить. А когда мероприятие закончилось и отец тоже уехал на работу, я залез в шкатулочку, в которой семья держала деньги, выгреб оттуда все и отправился в детский сад, к маме. А там ей, вручив все эти деньги, сказал:
— Мам, ты сейчас бери деда Ивана и купи в Ворсме на все деньги просо для детского сада. Кооперация его из амбара распродает, если его сейчас взять, то экономия выйдет большая, или детям больше каши достанется.
— Так в сад-то деньги только первого переведут, на что покупать-то?
— АВ ты не по счету покупай, а за наличные. Бери, мне кто-то из городских сказал, что в кооперации проса очень мало осталось, до первого может все кончиться. Так что надо брать пока оно есть еще…
Мама покачала головой, но все же со мной согласилась: дома уже как-то привыкли, что «шарлатан плохого не посоветует». А деньги… я сказал, что с тетей Наташей договорюсь, чтобы нам деньги вернули после перечисления их на детсад. Вообще-то так уже не первый раз делалось, а о том, что кооперация для очистки амбаров перед новым урожаем зерно продает по дешевке, народ знал и многие уже этим воспользовались. Все же кур кормить всяко надо, а червяков еще в деревне было недостаточно для прокорма всего поголовья. Правда, тут был один неприятный момент: в кооперации продавали именно просто, для того, чтобы получилось пшено, его нужно было пропустить через крупорушку. Однако если есть лишние руки (например, молодых мамаш с младенцами), то закупка проса действительно была в финансовом отношении очень выгодной. А еще всегда была возможность просто передать для обмолота родителям дошкольников, и если каждый дома обмолотит хотя бы килограмм — а крупорушки-то в каждом доме ведь имелись. Конечно, после крупорушки пшено требовалось еще руками перебрать, чтобы в кашу не попали необмолотившиеся зерна, но ведь и в «магазинной» крупе таких было немало, здесь разве что побольше зерен нужно было выбрать, однако чаще это проделывали еще дома у дошкольников, ведь «отходы» шли на корм тем же курам. Так что все «отрицательные стороны» закупки были понятны и не страшны, а вот риск того, что просо в кооперации закончится, мама сочла существенным…
Очень существенным: она купила проса столько, что деду Ивану пришлось за ним и во второй раз ехать: просто мама решила «потратить все деньги». Не совсем все, она меня несколько раз переспросила, а осталось ли в доме еще хоть сколько-то. Но я, сделав «честные глаза», ответил, что «на все, что потребуется, денег достаточно осталось», и, по большому счету, даже при этом не соврал: в доме точно уже было все, что могло бы потребоваться до конца месяца (то есть в «нормальных условиях» могло бы), а небольшой запас «отцу на обеды» я оставил. Обычно все деревенские на работу еду с собой брали, но если им приходилось работать сверхурочно (что в последнее время случалось нередко), то была возможность и в заводской столовой перекусить.
