Сага о Головастике. Уроки инопланетного мастерства - Александр Нерей

— Можно и так. Сценарий, как ты говорил, позволяет, — покончил я со сказкой и начал обучение. — У меня в левом локте допуск с пропуском на восемнадцать этажей. Сейчас тебе один передам, и мы пройдём сквозь стену пещеры. Да-да, не улыбайся. Окажемся на астероиде, который у самого солнца. Чёрный Во́рон называется. Там ничего интересного, если, конечно, не включить ЭВМ. Круглая пещера с дымоходом, и всё. Как туда прибудем – продолжим сказку. Договорились?

— Валяй. Домой уже пора возвращаться. Надоели твои шуточки. Ну, да, сам повёлся, как наивный ребёнок, — нехотя согласился Угодник.

— Сейчас у тебя волосёнки подпрыгнут, и мурашки врассыпную бросятся. Скуку, как рукой снимет. Подставляй левый локоть, — приказал я и закатал свой рукав.

— На. Паяй, чудо цыганское. Сказочни… Как ты это сделал? — вздрогнул дядька, что-то почувствовав, а я, по запарке, взял и, как всем Павлам, впаял ему пару пропусков вместо одного.

Ткнул два раза кряду, а только потом опомнился.

— Ёшеньки-кошеньки. Шестнадцать осталось. Чумичка дырявая! Ладно. Что сделано, то сделано. Почувствовал прилив сил? Зашевелилось всё на свете? То-то же. Готов к труду и обороне? — торжественно провещал я, гордясь собою. — Сумел родного дядьку до пещеры привесть. Хоть одна благая весть. Пошли? Или пропитаешься неведомыми чувствами?

— Точно всё дыбом. Но отчего так? — выпучил глазки мой ученик.

— Почувствовал пещеру. Всем существом почуял. И она тебя признала. Теперь пропускать будет. Куда сам пожелаешь. Ко всем девяти мирам по первому требованию. К девяти близнецам из моей сказки про солнце, — сказал я и пошагал в пещеру. — Сейчас все чувства с ума сойдут. Не пугайся. Все так и должно быть. Делай, как я. Зажмурься и иди. Через десять шагов я тебя встречу и остановлю. Уже внутри с тобой окажемся. Договорились?

— Д-да. Да. Готов к… Готов, — еле выговорил Григорьевич старший и последовал за мной в неизвестность.

— Жмурься. Смотреть нельзя ни в коем случае. Топай и шаги считай. Делай, как все инопланетники и земляне, — подбодрил я Николая и шагнул в ракушечную стену.

Самопожертвование

«Объект Раз» оказался пустым и неприветливым. Никакими Павлами в нём и не пахло. Мои надежды на быстрое выздоровление Угодника начали таять, а сам Николай не спешил со своей материализацией. Задержался почему-то десятый последователь. То ли испугался моего волшебного исчезновения, то ли побоялся оказаться в настоящей преисподней, мне было не ясно.

Я замер посреди ракушечного безмолвия, не обнаружив никого из бородачей-разбойников, на которых возлагал врачебно-лечебные надежды на помощь в возвращении памяти Угоднику. Но, видно, снова злые и тёмные силы сыграли со мной добрую шутку.

— Это Александр Скефийский из миров Кармалии-Светлидии. Включаю Образ в работу! — крикнул я громогласно, разгоняя дурные предчувствия, и поймал себя на мысли, что уже не впервой назвал себя новым мирным прозвищем.

Как это ни странно, но пещера не отреагировала на команду и после извергнутых мною молний не включилась.

— Что за новости? Сломалась, что ли? Отключили на техобслуживание? — испугался я внешне, но в душе остался спокойным. — Выход и сам найду, конечно. Вот только внимательней нужно, если, вдруг, в соседний шлюз…

Прервал я разглагольствования, так как услышал знакомый звук опускавшегося лифта, а потом вздрогнул всем существом от мгновенно наступившего сумрака.

— Обслуживающий персонал пожаловал? Они хоть на людей похожи? — подбадривал себя вопросами, пока тьма от тени спускавшегося цилиндра не начала рассеиваться.

Лифт приземлился, а я, дрожа всем телом, подошёл к его дверце, собираясь познакомиться с неизвестными инопланетниками, бесцеремонно выключившими мою двоюродную ЭВМ из космической розетки.

Дверца распахнулась и… Никого в кабинке не оказалось.

«Зайди!» — прочитал на белом листе бумаги, приклеенном на внутренней стороне кабины, и задрожал ещё сильнее.

— Мать честная! Почерк-то мой. Я написал? Но когда?

Конечно, никто мне не ответил. Пришлось набираться мужества и входить в кабину, клацая зубами от дрожи, как пресловутая Жучка после купания в проруби.

Лифт захлопнулся, тронулся в путь, а я почему-то сразу же успокоился. Будто, действительно, не впервой, вот так, поднимался незнамо в какую астероидную неизвестность.

Через положенное время дверца распахнулась, а я, оказавшись во всё том же стандартном белом коридоре, пошагал вперёд, увидев на одной из дверей следующий листок с надписью «Твоя».

Представившись, как обычно, левым локтем, вошёл в личные апартаменты. Ничего необычного. Всё то же самое. Диван, спящий экран теле-окошка и дверь в коридор с входами в ванную и на кухню.

Обессилев от нервного перенапряжения, упал на мягкий диван, решив недолго посидеть, подумать обо всём случившемся и не случившемся, начиная с бегства Угодника, но мне не дали. Окно включилось. Не просто по-весеннему зазеленело, а именно включилось.

«Здравствуй, Александр Скефийский, — бодренько, так, с огоньком, поздоровался я из телеэкрана. — Всё понимаю. В шоке. Я это ты. Только, я немного умней, потому как, с помощью Образа, взял и состряпал для себя будущего эту запись».

Я не поверил собственным глазам. И ушам. И всему, что было с собой в тот момент из супового набора чувств.

На меня бесцеремонно глазело моё полное отражение и вещало, как заправский диктор Центрального Телевидения. Пришлось собираться с силами и слушать самого себя, только на несколько дней моложе.

«Повторяю, ты же, скорее всего, отвлёкся.

Семалия, по какой-то радостной для неё причине, сыграла с тобой очередную и очень злую шутку. Лишила памяти. И, кстати, не единожды. Ты уже восемь раз к ряду разыскивал Калику, а находил Угодника. Восемь раз! Стало быть, именно столько раз одаривал его пропусками и допусками.

Итого: единственная пара допусков на остатке.

Печально? А то. Но, как ни удивляйся, а это твоё собственное решение.

Объяснить? Пожалуйста.

Заподозрив неладное после следующего… Второго пробуждения, я повторил на бис поиски Калики и убедился… Уже в пещере убедился…

Нет, не так.

Если по-честному, когда включил пещеру, тогда только вспомнил, что снова обозвал себя Скефийским, а потом переспросил ЭВМ, с чего мне так показалось. Понятно излагаю?»

— Понятно, — выдохнул я, обречённо.

«В общем-то, у неё узнал, что, действительно, не впервой. Потом, уже после истерики… Короче,