Анти-Горбачев-6 - Сергей Тамбовский

Проблема была решена достаточно быстро, специалисты из ЦУПа подсказали, что надо было сделать — проблема оказалась в одном из клапанов давления, почти так же, как в печальном полете Союза-11. Клапан намертво перекрыли, падение давления остановилось, все передохнули.

— Связь с Красной площадью переносим на следующий этап полета, — сообщил Береговой, — из Моря Спокойствия свяжетесь с ними, — а сейчас тихий час, всем спать, кроме дежурного Манарова… через четыре часа заступает Волк, последний Леонов. Связываемся уже с окололунной орбиты.

Выход на окололунную орбиту для лунной экспедиции оказался будничным и незаметным — все же гашение скорости со второй земной космической скорости до первой лунной это совсем не то, что набор. Тем более, если это происходит в несколько приемов.

— Половина работы сделана, — сказал Волк, выполнив необходимые сервисные действия, — но главное все же впереди.

— Командир, — вдруг сообщил Муса со своего места, — у меня, похоже, температура повысилась…

Новую проблему решали совместно с ЦУПом, врачи, выпустившие в рейс не до конца здорового пилота, получили большой втык, Муса начал лечиться от простуды, а его место в спускаемом аппарате занял Волк.

— Переход в лунный модуль через сорок минут, — напомнил Береговой, — доложите, когда будете на месте.

— Есть, товарищ генерал, — ответил по-военному Леонов, и они вдвоем с бортинженером начали открывать люк переходного отсека.

В Аполлонах астронавты, опускающиеся на Луну, переходили в лунные модули через открытое космическое пространство, советские же конструкторы упростили этот процесс, никуда выходить было не надо, достаточно просто открыть люки переходного отсека. В лунном модуле поддерживалось своя атмосфера, поэтому переходить туда следовало в два приема — сначала перейти в переходный отсек, потом задраить за собой люк, и только на последней стадии выйти в модуль. Все это прошло быстро и безболезненно.

— Тесновато тут, — пожаловался Волк, — не повернуться.

— Извини, конструкторы и так вылизали все до последнего винтика, — ответил ему Леонов, — надо было экономить, чтобы уложиться в массогабариты…

— Сокол-Сокол, говорит ЦУП, — раздалось из динамиков, — доложите обстановку.

— Докладываю, — ответил Леонов, — переход в лунный модуль успешно завершен, люки задраены, контроль приборов сделан. Готовы к расстыковке.

— Расстыковку разрешаю, — прогромыхал басом Береговой, добавив нештатное, — с богом, сынки.

Сынки машинально перекрестились и начали маневр с отходом от корабля-матки… ничего особенно сложного и опасного тут не предвиделось, но осторожность все же никогда не помешает.

— Замки открыты, — начал дублировать действия системы Волк, — включаю двигатели ориентации… есть отстыковка… расстояние 5 метров… 10 метров… 50 метров… включаю торможение.

Орбитальный модуль медленно удалился в иллюминаторе заднего обзора, а затем резко ушел вправо и вверх, если, конечно, считать, что в безвоздушном пространстве есть право и верх. Лунная поверхность, испещренная тысячами кратеров, начала потихоньку приближаться к иллюминатору нижнего вида.

— А сколько всего понаписали фантасты про Луну, — неожиданно вспомнил Леонов, — начиная от Герберта Уэллса… у него тут лунатики, если не ошибаюсь, гуляли толпами.

— И до Уэллса про Луну писали, — поддержал разговор Волк, — тот же Жюль Верн, он там отправляет экспедицию сюда с помощью здоровенной пушки.

— Ну и не будем забывать про товарища Носова, — усмехнулся Леонов, — у него Незнайка сюда прилетел вместе с этим… с Пончиком.

— И все промахнулись, — закончил этот диалог Волк, — нет ничего хорошего на Луне, только вакуум и температура 150 градусов, ночью минус, днем плюс.

— Тоже верно, — вздохнул Леонов, — однако мы отвлеклись, надо место для посадки выбирать.

Посадка корабля на Луну это чертовски трудное занятие, при этом надо ведь погасить линейную скорость во всех трех измерениях и не забывать при этом о трех угловых скоростях, вращение в любой из них будет смерти подобно. Попробуй стартуй обратно, если твоя лунная кабина сядет боком или вверх ногами… тут хоть и все весит в шесть раз меньше, чем на Земле, все равно устройство массой в десять тонн два космонавта не перевернут. А если не убрать линейные скорости, то кабина просто разобьется о поверхность, и на этом экспедицию можно будет считать закрытой.

Тренировки в посадке кабины на Земле проходили в основном на виртуальном тренажере — на земное тяготения все это дело точно рассчитано не было. Леонов сделал десять удачных посадок, Манаров — шесть, а Волка тренировали по остаточному принципу, но две посадки и на его счету числились.

— Включаю камеру нижнего вида, — сказал Волк со своего кресла, — пошла трансляция на ЦУП.

— Как дела, парни? — ЦУП как будто услышал слова бортинженера и встроился в диалог.

— Все идет по плану, — буркнул Леонов, — на следующем витке садимся, вид с камеры нормально поступает?

— Да, все хорошо, — отвечал Береговой из ЦУПа, добавив нештатное, — мерзкого все же цвета эта Луна…

— Другой пока не завезли, — усмехнулся Леонов, — конец связи, следующий сеанс через полчаса.

Контрольную точку на орбите Сокол прошел в 8:55 по Москве, Леонов тут решительно нажал на клавишу «Полный газ» переднего двигателя ориентации. И ровно через пятнадцать секунд отпустил.

— Высота? — бросил он партнеру.

— Километр триста, — ответил тот и тут же добавил, — продольная скорость 550, поперечная 12.

— Черт, какая она неприветливая, — вырвалось у командира модуля, — даже на вид неприятная.

— Другой не завезли, — его же словами отозвался Волк, — продольная 420, снижение 7,5, поперечная ноль.

— Что с вращением?

— Нормально с ним — меньше норматива.

— Второе торможение, — ответил после минутной паузы Леонов, — высота?

— Триста тридцать, — сказал Волк, — продольная 35, поперечная около нуля.

— Теперь нам надо выбрать точку приземления, — Леонов вытер пот со лба, — чтобы ровная площадка была, без уклонов и камней, а