Шарлатан 4 - Квинтус Номен
— Теща нас даже сегодня всего на час отпустила, а в воскресенье, боюсь, мне придется с малышом сидеть.
— А если я какую-нибудь родственницу попрошу с вашей дочкой посидеть?
— Валентину⁈
— Нет, кого-то из молодежи.
— А кого? Тут у тебя вроде…
— Я вот сейчас на улицу выйду и крикну: родственницы, мне нужна срочная помощь с малышом пару часов посидеть — и все женщины, кто это услышит, тут же прибегут помогать. Но вы можете и сами у учениц своих помощи попросить…
На том и остановились. А когда я Лиду до дома провожал, она спросила:
— А почему ты мне никогда раньше не говорил, что умеешь музыку играть?
— А я и не умею. Я просто делаю вид, что умею, прошу помочь тех, кто умеет по-настоящему, и они все, что нужно, сами и делают. Причем делают очень хорошо: они же все думают, что просто помогают… родственнику, и всегда стараются все сделать получше. Ты же сама, если кому-то из родственников помогаешь, стараешься как можно лучше это сделать.
— Но учителя-то в школе никакие тебе не родственники!
— Родственники. Просто у нас в области этим вопросом люди занялись и выяснили, что они почти все мне родственники.
— Так не бывает!
— Бывает. Я тебе больше скажу: у нас в стране вообще все друг другу родственники, шестиюродные кто-то. Братья-сестры, дядьки-тетки, деды и бабки или внуки с племянниками.
— А значит, и я тебе родственница получаюсь? — и голос ее прозвучал как-то печально.
— Скорее всего да. Но шестиюродная и уж точно не прямая. А у нас в стране вообще родню считают только до третьего колена, это только у нас в области народ на выяснении родства помешался. Всем, видите ли, интересно стало, в какой степени родства они со мной находятся.
— А почему с тобой?
— Есть тут у меня знакомая дама, Маринка Чугунова называется. Она тогда в комсомоле работала, а когда увидела, что мои предложения могут сильно увеличить производство еды… видишь ли, у нас тут, в Нижегородчине, люди всегда родне помогать стараются, вот она через комсомол и выдвинула лозунг «поможем родственнику страну накормить». Математику она хорошо знала, успела подсчитать, что в области девяносто процентов людей мои четвероюродные и пятиюродные кто-то, и лозунг сработал: у нас в войну с продуктами было очень неплохо. Сам я, конечно, ничего сделать не смог бы: мне, когда война началась, пять лет всего исполнилось — а так…
— Чугунова? Я ее, наверное, знаю: ей каждую неделю мы концертные записи отправляем и от нее ее пленки получаем. А она тебе кто?
— Маринка-то? Вроде четвероюродная племянница.
— Тогда нет, не она: эта-то вроде директор завода в Ветлуге.
— Она, именно она.
— А сколько же ей лет-то? Ты-то еще молодой, а племяннице должно быть…
— Поэтому такое родство только у нас и считают. У нас в деревне был дед Митяй, мне пять тогда было, а ему уже за шестьдесят — так он вообще моим братом был, пятиюродным.
— Это как это? Так не бывает!
— Бывает, я сейчас объясню. Вот смотри, возьмем мою семью для примера… Нет, тут рисовать надо, я тебе завтра все расскажу.
В воскресенье день получился удачным: мне как раз ребята из Горького привезли новый усилитель, специально под бас сконструированный, и новый монитор с довольно неплохими бас-динамиками (вообще «экспериментальными»). Так что с утра мы с ними всю аппаратуру в театральном зале клуба поставили, к демонстрации подготовили — и на демонстрацию пришло народу несколько больше, чем я ожидал. По-моему, кроме преподавателей музыкальной школы там и все ученики собрались — что, откровенно говоря, меня изрядно смутило — но я же обещал…
А Зоя всех школьников предупредила, чтобы все сидели как мышки, лишних звуков не издавая — и уже через несколько минут я о «ненужных зрителях» вообще забыл. Сначала Зое показал (одной рукой, на фортепиано я одновременно двумя игру так и не освоил) вступление, а затем отыграл соло на бас-гитаре из «Королевской охоты» Ольги Тарановой. И, специально для Наташи, уточнил:
— Вот тут, начиная с третьего такта, нужно еще и пиццикато на вторых восьмушках в тон исполнить. На октаву ниже на альтах и на две на скрипках.
— Пиццикато?
— Я поняла, — в разговор вступила Надя, — Шарлатан, ты повтори, а я… а мы… Вася, Сережа, идите помогать! Вовка, один раз… или два для того, чтобы мальчикам я показала, что и когда, в потом мы уже вчетвером для Наташи исполним.
— Тогда и Виталика нужно для кучи пригласить, чтобы он отрывок правильно закончил.
— Виталик твои мысли читать не умеет, — хмыкнул тот, — я подожду, пока жена оркестровку распишет. Но что-то мне подсказывает, что ждать я буду недолго: честно говоря, я и не ожидал, что из этой доски можно такие… глубокие звуки извлекать. Вот только я не пойму: как у тебя гитара-то настроена? Вроде неправильно…
— Правильно, это на семиструнке строй неправильный. Но мы сейчас драться по этому поводу не станем, на нас дети смотрят!
— А можно мне на ней попробовать? На простой-то я умею, а к новому строю, надеюсь, смогу быстро привыкнуть… Ох и ни… фига себе! У тебя что, пальцы вообще стальные?
— Привыкнешь, ведь для записи тебе на ней играть.
— Я, боюсь, еще до записи привыкну: дети на гитару такими голодными глазами смотрят…
— Спасибо, Вовка, я вроде поняла, что ты сказать хотел, — на сцену поднялась Наташа. — Я еще немного подумаю, но… тут действительно можно все очень интересно исполнить. Ты как, если через неделю мы снова соберемся, посмотришь, что у меня получилось?
А когда все уже расходились, ко мне подошла Надя:
— Ну ты и жук, Шарлатан! В музыке он не разбирается, как же! Мензуральную нотацию в глаза не видел! Про
