Лётчик: Лётчик. На боевом курсе! Под крыльями Босфор - Владимир Владиславович Малыгин
Куда там мой начальник показывает? Влево, на Моон довернуть? Доверну. И руку тянет. Записка? Давай, прочитаю. Так, что тут? В Куйвасте будем садиться? Отлично, наконец-то, даже легче стало. Умница! И моторчик сразу как-то веселее запел.
Прошли со снижением к намеченному острову, идём вдоль его левого, относительно нас, берега, вот сейчас этот самый Куйваст и должен показаться. Но сначала глаз зацепился за большое скопление разномастных кораблей впереди, среди которых можно было сразу определить военные по характерной окраске и силуэтам. Стоят себе группками возле берега. И только потом осмотрел само поселение.
Садиться в поле как-то не хочется – опасно, потому как сверху мне прекрасно видно высокие каменные изгороди вокруг огородов, хуторов и выпасов. Отсюда и делаю вывод, что камней здесь в полях хватает. На дорогу? А почему бы и действительно на неё не сесть? Движение внизу не то чтобы активное, его сейчас совсем нет, ни пеших, ни конных не наблюдаю. Зато ровненько будет. Относительно, конечно. И ширины вполне хватит. Снизился, прошёл над дорогой на небольшой в несколько десятков метров высоте по направлению к пристани, развернулся над морем, вызвав заметный переполох на судах. Даже до нас отдельные громкие команды снизу долетели. Правда, не совсем всё понятно, флотская терминология подробности разобрать не позволяет, но зато слышно, что на великом и могучем командуют.
Пролетел над поселением, увидел, как забегали по дворам селяне, как начали выскакивать из домов на дорогу, побросали работу на огородах и как провожают аэроплан поднятыми кверху головами. О, за нами вслед побежали. Чёрт! Не хватало ещё, чтобы они мне всю дорогу загородили. Придётся садиться чуть дальше от домов. Как раз вижу подходящий участок сразу после кромки леса. Подходящий-то он подходящий, да вовремя заметил несколько небольших деревьев слева и справа. Ветрозащитные посадки. И здесь не сесть. Да и ладно, буду садиться прямо на толпу встречающих селян. И селянок, что гораздо приятнее. Надеюсь, увидят снижающийся прямо на них самолёт и разбегутся в стороны – инстинкт самосохранения никто не отменял.
Прибрал обороты, чуть толкнул ручку вперёд, даже показалось, что легонечко чиркнул колёсами по верхушкам сосен и спланировал к бело-серой дороге. Щебёночное покрытие? Ну и хорошо, колёса не провалятся. Самое главное – это успел заметить, что видимых ям и выбоин на ней нет.
Перед касанием убрал газ до упора, погасил скорость и потянул ручку на себя. Хорошо, что ветра нет. Касание, пробег с поднятием тучи бело-серой пыли за хвостом самолёта и остановка. Хорошо потрудившийся мотор за спиной потрескивал, остывая, чуть в стороне над берегом суетливо и противно кричали, а скорее что-то скрежетали чайки, а вокруг моего самолёта мгновенно образовалась большая толпа набежавшего народа. Хотя откуда она здесь будет большая? Селение с виду невелико, но, похоже, сбежались почти все способные к самостоятельному перемещению жители. Самолётов никогда не видели, что ли? И почему-то все молчат. Ни звука никто не произнёс, стоят и смотрят. И пассажир мой молчит. Придётся первому нарушать эту тишину.
Отстегнул ремни, привстал на сиденье, оглядел сверху жителей и громко так, от всей души приветливо поздоровался. Но в ответ та же самая тишина. Ступор у народа, так понимаю. Как-то начинает напрягать это безмолвие. С облегчением увидел на подходе знакомые флотские мундиры.
– Разойдись! Что столпились? Разойдись, кому говорю!
Через толпу пробилось несколько морских офицеров во главе небольшого отряда матросов. Быстро растолкали толпу в стороны, освободили место вокруг аэроплана.
А тут и мой пассажир выбрался из кабины, шлем с головы стащил, комбинезон расстегнул, с плеч сбросил, погонами сверкнул. Точно, генерал-майор, угадал я.
Ишь, как военные при виде большого начальника удивились. Но быстро оправились, тут же подсуетились, доложились, самолёт в сторону убрали, развернули, пообещали дозаправить, а нас вежливо, но настойчиво пригласили на миноносец. Отобедать. Я сразу согласился, можно было и не уговаривать. Ну и генерал не отказался. Возле самолёта осталось в карауле трое морячков, а мы направились к пристани через опять же молчаливо расступившуюся толпу. Идти-то тут всего ничего и осталось.
Вот тут я по косвенным и догадался, чем это мы занимаемся. То есть не я, само собой разумеется, а мой пассажир. Инспектирует и проверяет местоположение частей и подразделений на возможных и вероятных направлениях вероятного противника. Это я так своими словами завернул, чтобы более понятно было, а так летаем, сверху смотрим на местность под крылом, определяем наиболее удачные места будущего расположения береговых батарей и фортификационных сооружений. Об этом, конечно, в кают-компании не говорилось напрямую, но мне хватило уточняющих вопросов флотских офицеров. Кстати, я сверху не разглядел, что за конкретные корабли стоят на рейде в проливе и у пристани. Теперь только из объяснений понял. Глубины в проливах Моона никакие, по самому глубокому фарватеру может лишь миноносец или канонерка проскользнуть, да и то с особыми предосторожностями. Именно они и составляют основную часть местного флота. Остальное – гражданские кораблики с малой осадкой да разнообразные местные посудины.
За столом в процессе степенного и солидного разговора я больше помалкивал. В кают-компании умных и знающих голов хватает, а у меня по большому счёту лишь некоторое, слишком поверхностное знание истории, да и то общей, к конкретным местам абсолютно не привязанной. Ну, читал я в далёком детстве книгу Валентина Пикуля, в более зрелом возрасте кино просмотрел про оборону этих проливов и островов, и что? И ничего. Впрочем, даже из моих скудных знаний можно понять, что атака на наши батареи, ну, когда их тут развернут, обязательно будет. И про измену команды какого-то миноносца ещё смог вспомнить. Потому что сильно меня тогда этот момент зацепил. Какие бы политические завихрения в головах моряков не крутились, но во время войны не подчиняться приказу командиров и действовать на руку противнику является прямой изменой. Расстрелять надо было изменников и предателей, и всё. А ведь такие дела не только здесь произошли, но и на других флотах и флотилиях, а среди сухопутных частей сколько подобных случаев было? Это как же промыли мозги солдатикам, что они с врагом мирились и братались, а своих офицеров на штыки поднимали? В голове не укладывается. И я ещё что-то
