Боярышня Евдокия 4 - Юлия Викторовна Меллер

— У меня к Пушку тоже родительские чувства, — охотно подтвердил боярич. — Я его жизни учил!

Дуня с удивлением посмотрела на брата, а потом возмущенно приподняла брови:

— Так это ты его подучил таскать у маминых рукодельниц лоскутки и обменивать их у кухарки на вкусняшки?

— Он сам! — слишком быстро ответил Ванюшка.

— Ага, как же, — буркнула Дуня, но тут двери распахнулись и их пригласили войти.

В княжьих палатах сидело всего четверо бояр, духовник и пара рынд-охранителей стояло позади обитого бархатом стула. Все они с любопытством смотрели на вошедших гостей.

Дуня с Ванюшкой шли первыми, за ними пестун и Юрята несли кошачью переноску, а следом княжьи слуги с сундуками, один из которых передала московская княгиня. Все как положено поклонились, пожелали здоровья, передали приветы от московского князя.

Юрий Васильевич выглядел достойно и ничем не напоминал того слезливого идеалиста-романтика, каким его увидела на заутрени Дуня. У нее даже на душе отлегло. Он принял письмецо от брата, пробежался по нему глазами, усмехнулся, глядя на сидящего в коробе жениха и велел принести в княжьи палаты невесту.

— Дозволь, княже, преподнести тебе дар семьи жениха, — с удовольствием поддержала шутку Евдокия и дала знак подвинуть свой сундук к князю.

Сама открыла крышку и небрежно показала на стекло, достала пару бокалов, покрытых глазурью, головку сыра и квадратную миску с брынзой.

— И вот! — подхватив горшок с баклажанной икрой, провозгласила она. — Икра баклажанная! Вкусно белый хлеб ею мазать или к мясу подать в качестве добавки. Но с хлебом вкуснее. Сейчас попробуем или…

Юрий Васильевич усмехнулся:

— А давай сейчас!

— Я здесь, боярышня! — громко зашептала у дверей Даринка. — Хлеб принесла!

— Твоя девка голосит? — спросил князь.

— Моя. Прикажи пустить её княже. Я утром велела ей подходящего хлеба раздобыть, потому что привезенный мной из Москвы промок.

— Зачем же из Москвы хлеб везти? У нас свой есть, — заворчал один из княжьих бояр, но он же помог разрезать хлеб и намазать на него икру.

Евдокия при всех оторвала кусочек хлеба, зачерпнула им икру и быстро в рот положила.

— Ошень вкушно, — не прожевав прокомментировала она и показала глазами, что не надо ждать, а то хлеб промокнет.

— Ничего, — сдержанно похвалили её угощение бояре с князем, а потом в палаты внесли княжью кошку.

Это была любовь с первого взгляда!

Выпущенный Пушок недолго водил носом в новом помещении. Он рванул к невесте, сделал кульбит и отбежал, но только для того, чтобы начать кружить вокруг кошки. Приблизившись, получил по морде, отскочил, но продолжил казать себя с лучшей стороны.

Он подскакивал к ней с распушённой шерстью и выгнутой спиной, делал кувырки, изображал независимость и вновь словно бы атаковал. Кошка с каждым разом все ленивее била его лапой и уже было понятно, что Пушок не будет отвергнут.

— Пушочек, — позвала его Дуня, но кот не обратил на неё внимания.

Тогда она подошла, положила перед ним кусочек подсушенного мяса и когда он взял его, чтобы благородно отнести под нос невесты, то все оживились и начали обсуждать увиденное представление.

— Ну что ж, Маркиза приняла его, — с улыбкой произнёс князь. — Оставляй своего любимца, не обижу.

— Э, обсудить бы надо, — торопливо воскликнула Евдокия, а то князь уже дал знак составить в угол дары брата с невесткой и собирался попрощаться.

— Чего? — удивился он.

— Я буду за котом приглядывать, — сообщила ему Евдокия и увидев, что князь не рад, быстро добавила: — но стеснять тебя не стану. Мы с братом снимем дом поблизости.

— Хм, — лицо Юрия Васильевича разгладилось, — не стеснишь, — ответил он.

— Вот и хорошо, — обрадовалась Евдокия и толкнула Ванюшку в бок, чтобы он благодарно склонил голову, а то князь его словно бы не видит. — Могу я рассчитывать на котёночка? У меня ещё в Новгороде кот неприкаянным ходит. В приказной избе служит. При чинах и на довольствии, — расхваливала новгородского жениха Дуня. — Ему бы подружку, пока не постарел.

Князь усмехнулся, посмотрел на бояр, и они важно покивали.

— Быть посему, — громко велел он и рассмеялся, глядя на расположившегося подле Маркизы Пушка. — Это ж надо, они как люди симпатию проявляют!

Евдокия покинула княжеские палаты, с неохотой оставляя там кота. Он конечно же рад вернуть себе свободу, а то сидеть на руках или в переноске ему надоело, но вдруг князь не умеет гладить кошек? Вдруг на Пушка обидятся местные жёнки, когда он распотрошит их рукоделие, чтобы раздобыть себе лоскуток для обмена на вкусняшечку для подруги?

— Евдокия Вячеславна, как всё прошло? — встретил её Гаврила.

— Всё в порядке, — громко ответила она и глазами спросила, всё ли у него хорошо.

Брату она вчера сказала, что боярич случайно в бане обжёгся. Ванюшка не поверил, но мазь взял и после доложил, что ожог не страшный.

Гаврила благодарно кивнул, но его уже пригласили в княжьи покои. Дуня понимала, что парня будут расспрашивать об отце и его экспедиции. Это уже не секрет, но подробности мало кто знал, поэтому князь воспользовался случаем.

— Дунька, ты чего с Гаврилой сделала? — неожиданно задал вопрос брат.

— Ничего я с ним не делала! С чего ты взял?

— Он всю ночь не спал, а с утра от небосвода глаз не отводит. И этот ожог… тёмное дело, — хмуря брови, покачал головой Ванюшка. — Надо бы расследовать, но, если ты замешана… — боярич почесал шею и с подозрением посмотрел на небо, потом на сестру и вновь почесал шею. — Чую, что-то вчера произошло, — выдал он и сощурил глаза, когда Дуня демонстративно фыркнула.

Он давно уже заметил, что она столь возмущенно-показательно фыркает тогда, когда случайно где-то ляпнет что-то важное. Что-нибудь такое, у чего обязательно будут последствия. И кажется, Гавриле не повезло, потому что она ляпнула при нём.

Глава 15.

Не успев толком обустроиться в выделенной для проживания светёлке, Евдокия начала расспросы об иноземцах. Оказалось, что португальцы прибыли в город одновременно с ней. Нанятые ими лодьи