Потешный полк - Денис Старый

Как я понял, мама думала о том, что я мало посещаю родную обитель только лишь потому, что черноглазая ведьма мешает мне это сделать. Околдовала кровинушку, то есть меня, и всячески понукает мною. Мама ещё та свекруха, но из-за этого она не перестаёт быть моей мамой.

Скоро мы уже были за столом. Всей семьей собрались и не только. Пир был такой, что и бояр пригласить на него не зазорно. Даже лебедя подали. Никогда не ел эту благородную птицу и не начинал бы. Но тушка лебедя так аппетитно выглядела, что я не стал чиниться, а попробовал ее прежде всего.

А пироги вышли такие, что пальцы можно было откусить.

— Коли подобными пирогами торговать в Преображенском, так денежку можно иметь неплохую, — сказал я.

— Из кукуйской муки сделаны, — довольная от похвалы, сказала сестрица. — На Москве такой не купить. Но мы то нынче, не бедствуем! Воно… У меня брат в дворянах испомещенных. Эка мы, Стрельчины.

Сразу было видно, кто именно пёк пироги.

— Ох, и кому ж такая красавица достанется? — сказал я, и тут же пожалел о сказанном.

Тема замужества сестры стояла в полный рост.

— Об том поговорить потребно. Уже и не рассматриваем никого. Два дворянских рода породниться желают с нами. Степану жену присматриваю. У Алёхиных девка справная есть. Мы им почитай, что отказали и не дали Марфу, так Степан пущай женится, — завела свою шарманку мама.

Марфа так закатила глаза, мол, как же её достали эти разговоры. Я могу представить.

— А тебе, Степан, девица та Алехина по нраву? — спросил я.

— Справная девка. И телеса добрые. Не толста и не тоща. А кабы не была белоручкой, и за хозяйством добре присматривала, — со знанием дела говорил брат.

Да уж… За хозяйством мужа жена должна присматривать, это точно.

В целом породниться с Алёхиными было бы неплохо. Два представителя этого рода сейчас поступают на службу в потешный полк. Там я могу их немного продвинуть, если только толковые будут.

И в целом род не знатный, абсолютно не богатый, даже, возможно, в нём и однодворцы есть. Но род многочисленный, и родства своего не растерял, держатся друг за дружку.

— В целом жа, добрый род, — сказал своё мнение Никанор.

Интересная была реакция мамы. Пусть ненадолго, но с неё слетела властность. И посмотрела она на дядьку таким нежным взглядом… А ведь они ещё далеко не старики. Никанору лет сорок семь, вряд ли больше. Маме так и вовсе около сорока. Да и выглядит она привлекательной женщиной.

Но пусть сперва выдержит годовой траур, а то как-то неправильно это всё будет. Так думаю я, который и вовсе сожительствует с девицей.

Скоро мне пришлось отойти. Прибыл Игнат, и у нас с ним было очень серьёзное дело. За стол его я не приглашал, пусть службу несёт. То, на что я решаюсь, должно быть максимально подготовлено и продумано. Так что нечего чаёвничать и пироги поедать.

И нужно было встретиться быстро и желательно тайно. Так что наш разговор был в конюшне.

— Что скажешь, Игнат? — спросил я.

— Всё готово…

— Кто исполнять будет? — задал я следующий вопрос, моментально растеряв весёлое расположение духа.

— Есть один… сто рублев запросил.

— Много, шибко много… Тебя видели?

— Нет, как и было установлено, действовал через другого… Жалко его будет. Исправный вышел бы слуга, — сказал Игнат и посмотрел мне в глаза.

— Сам понимаешь, что все концы нужно обрубить. Ничто к тебе и ко мне не должно привести, если кто задумает этот клубок размотать, — с немалым сожалением сказал я.

Сложно решаться на то, что кого-то нужно убить, но кто сослужил тебе службу. Пускай даже эта служба и была столь низкой и предательской.

— Когда? — спросил я.

— Два-три дня, — отвечал Игнат.

Ну что ж. Главное, чтобы месть сработала. И чтобы никто не мог доказать, что я к этому хоть как-то причастен.

А если даже и не получится убить Афанасия Нарышкина, то сам факт покушения можно будет с выгодой для себя использовать. Пускай бы пауки передрались, выясняя кто кого заказал убить. Но больше хотелось всё-таки смерти Афанасия Кирилловича и сразу же ослабления влияния Нарышкиных в Боярской думе.

Говорят, что месть — блюдо, которое подаётся холодным? В нашем случае блюдо будет подано горячим…

От автора:

Бизнесмен, циник, везунчик. Таким я был, пока не умер и не вернулся назад в 90-е. Время, когда был нищим студентом. Но кто сказал, что я собираюсь повторить свою жизнь? Нет, я планирую круто ее изменить! И помогут мне в этом… видеоигры. АИ про бизнес в 90-х от Савинова и Емельянова — https://author.today/work/370409

Глава 18

Москва

6 августа 1682 года.

Богатейшая усадьба Москвы встречала гостей. К дому с кирпичными двумя этажами и ещё деревянным третьим этажом подъезжали кареты. Все экипажи были куплены даже не в Польше и не кустарного производства кукуйской мастерской. Эти английские кареты приобретались в торговой фактории в Архангельске за очень большие деньги, неприлично большие деньги.

Не мудрено. Собиравшиеся люди могли себе позволить и намного больше, чем всего лишь карету или запряжённых в неё дорогих лошадей, прежде всего, голштинской породы. Если собрать те деньги, которые эти люди уже имеют, и добавить к этой сумме то серебро, которое они уже в ближайшее время смогут заработать, то некому и сравниться в России с кланом Нарышкиных.

Афанасий Кириллович Нарышкин праздновал новоселье. Ведь ещё два месяца назад, когда он купил эту усадьбу, а сделал это тайно, будто бы и не он вовсе, а промышленники Строгановы решили построить новую резиденцию в Москве. Так вот тогда эта усадьба казалась не такой уж и богатой. Большой, с огромным домом, но не выделялась усадьба от десятка похожих.

Но прошло два месяца, и убранство дома, как и немалого по площади двора, значимо преобразилось. Правда, теперь в этот дом могли входить только проверенные и прикормленные люди, так как патриарх мог бы и проклясть, завидев стоящие во дворе идолы.

Конечно же, это не были идолы, хотя владыке Иоакиму не объяснить. Это были скульптуры. Вдруг в какой-то момент Афанасий Кириллович ощутил себя великим знатоком искусства. Ему пересказали какую-то книжку про Древнюю Грецию и Рим,