Царская дорога - Дмитрий Чайка

— Жрецы Амона могут злобиться, великий, — почтительно ответил Рапану, — но сейчас их влияние невелико. Если мы сделаем все правильно, то именно жрецы богини Нейт могут стать новой опорой трона. А Серапис, ее сын, понесет свет Маат иным народам.

— Нам нет дела до дикарей, — поморщился жрец. — Им не нужен свет Маат. Они и не люди вовсе.

— Зато вам есть дело до меди и олова, которые эти дикари вам привозят, — жестко ответил Рапану. — А еще есть дело до железа, лазурита и вина. А не иноземцы ли шарданы — ваши лучшие воины? Случайно не сидонцы и библосцы заполонили великий дворец? Именно они несут пищу и вино к столу сына Ра. Он почему-то перестал доверять детям Черной Земли.

— Ты непочтителен, купец, — лицо жреца окаменело.

— Сейчас говорю не я, великий, — спешно поклонился Рапану. — С тобой говорит царь царей, повелитель Алассии, Аххиявы, Угарита, Трои и многих других земель. Он сказал: поделись со мной своей мудростью, и я поделюсь с тобой своими богатствами. Дай то, что есть у тебя, а я дам то, что есть у меня. И тогда мы оба станем сильнее, чем были до этого.

— Он должен построить храм Нейт в новом городе, что заложил у моря сын Ра, — испытующе посмотрел на Рапану жрец.

— Мой господин не станет возражать, что такой храм будет построен, — парировал Рапану. — Это серьезная уступка, великий. Новый город будет посвящен Серапису, и других храмов там не будет.

— Хорошо, — после некоторого раздумья ответил великий жрец Сетем. — Богиня не станет возражать, если малая толика священной мудрости упадет на скудные почвы диких земель. Это послужит славе ее. Когда прибудут эти юноши?

— Они уже здесь, великий, — склонился Рапану. — Они почтительно ждут твоего решения.

— Ну, ты и негодяй, — хмыкнул жрец. — Тащи их сюда. Половину стоимости обучения заплатите вперед.

— Не могу, великий, — покачал головой Рапану. — Только после первого года обучения. И только после того, как будут испытаны их знания.

— Согласен, — поморщился жрец. — Твой царь, случайно, не сын купца?

— Он царь и потомок многих царей, — укоризненно ответил Рапану. — Мой государь только что уничтожил храм Ашшура, великий, а статую бога лично разбил молотом. Древней страны Исур больше нет. Мой господин стер ее с лица земли. Навряд ли сыну купца под силу такое.

— Веди своих отроков к «Дому жизни», — махнул рукой Сетем. — Их поселят вместе с другими учениками. Чую, хлебну я немало горя из-за своего решения. Давай вернемся к нашим делам. У меня есть зерно, и мне нужны серпы и мотыги.

— Даже не знаю, господин, — пожевал губами Рапану. — Что могут предложить такие дикари, как мы, просвещенным людям центра мира? Мы слишком ничтожны для этого, о первый слуга богини! Не сомневаюсь, что мастера Страны Возлюбленной изготовят серпы и лучше, и дешевле.

— У меня есть бич из кожи гиппопотама, — прозрачно намекнул верховный жрец милостивой Богини. — Знающие люди говорят, что он рассекает мясо до самых костей. В ваших диких землях такого нет точно. Хочешь испытать его на себе, дерзкий купец?

— С великим очень сложно спорить, — снова поклонился Рапану. — Его слова проникают в самую мою душу. У меня найдется то, что нужно первому слуге священной матери бога Ра.

— Ты вообще понимаешь, что я делаю для твоего царя? — взгляд жреца внезапно стал острым и колючим. — Я ломаю то, что было незыблемым тысячи лет. Мне придется воевать за это, купец. Воевать с неистовой силой. Жрецы Амона, Птаха и Тота могут потребовать моего изгнания. И если ухо государя склонится к ним, мне конец. Мне и моей семье.

— Мой государь понимает это, великий, — Рапану поклонился с таким искренним почтением, что взгляд Сетема потеплел. — Именно поэтому он и платит за это непомерную цену. А еще он просил передать, что отныне он считает вас своим другом. А это, господин, дорогого стоит. Он сделает для вас все, что будет в его силах. И если мудрейшего постигнет беда, он предложит ему высочайший пост в своих владениях. Ах да! — купец порылся в карманах и вытащил оттуда невзрачную ленту, сшитую в кольцо. — Это называется лента Сераписа. Мой господин просит величайшего из мудрецов Страны Возлюбленной найти в ней начало и конец. Он не сомневается, что у него это обязательно получится.

Глава 19

Год 6 от основания храма. Месяц третий, называемый Дивойо Потниайо, Великой Матери, приносящей весну, посвященный. Энгоми.

Небольшая печурка, в которой горел огонь, весело пожирала дубовые поленья. Использовать для этой цели сосну строго настрого запретила Креуса, сразу после того, как случайная искра испортила бесценный ковер, над которым она трудилась несколько месяцев. Такая роскошь по карману только царям и высшей знати, хоть и смотрится на мой взгляд весьма просто. Вот и здесь лежит затрапезный цветастый половичок, который в нашей эпохе тянет на небольшое состояние. На нем бессовестно дрыхнет священная спутница богини Бастет, в просторечии именуемая Муркой. Она опять обошла всех кухарок, обожралась и спит рядом с огнем, самым наглым образом игнорируя необходимость бороться с растущим поголовьем грызунов.

Мой кабинет после ремонта напоминает станцию метро. Этакий помпезный каменный мешок, в котором всегда толкутся люди. Стены немалой комнаты выложены плитами с барельефами, отчего сходство с метро только усиливается. Картины меня окружают с довольно однообразные. Я и Аякс. Я и краснокнижное животное, безжалостно насаженное на копье. Я, скачущий на колеснице с натянутым луком в руках. Интересно, какой дурак это высек? Мы вообще не воюем на колесницах. Наверное, это дань традиции. Есть тут и я, сносящий голову богу Ашшуру. Только вот делается это не молотом, а мечом, а сам Ашшур — это вовсе не беззащитная статуя, а грозного вида товарищ, мечущий в меня молнии. Последнее особенно странно, потому что за молнии у ассирийцев отвечает Адад, а с ним у меня отношения вполне рабочие. Мы его всячески почитаем во всех его ипостасях. Бог грома — главнейший из индоевропейских богов, как никак. Впрочем, барельефы у нас высекают египтяне, а они