Старые недобрые времена 3 - Василий Сергеевич Панфилов

— Вот же… — не найдя нужных слов, Мюллер выругался, — а я то думал, что он так суетится⁈

— Надо брать, — коротко сказал Меркель, сжимая стакан, — и…

Он не договорил, но в такой ситуации лишние слова не очень-то и нужны.

— Надо, — согласился Георг, — но сперва попробуем сыграть с ним… и с теми, кто стоит за ним.

— Я… — медленно начал он, — не вполне уверен, но мне кажется, что главный исполнитель — типичный наёмник, опытный и битый. Узнав, что я пропал, он или поймёт, что я сбежал, или решит, что заказчик решил начать свою игру. Соответственно, он или уедет куда подальше, к чему я склоняюсь, либо начнёт свою игру, пытаясь получить от заказчика свои деньги в полном объёме.

— На этом можно сыграть, — разом выдохнули мужчины, переглянувшись. За плечами у обоих — такой жизненный опыт, что предложение, высказанное шефом, их нисколько не удивило.

— В точку, господа, — подтвердил Георг, — не знаю пока, как… Письма, знаки, какие-то подозрительные прохожие рядом… здесь я не специалист. О моём… хм, воскрешении, знать пока никому не надо, ни к чему это.

— Хотя… — он чуть поколебался, вспомнив мисс Линдгрен, но отставил эту мысль не без некоторого сожаления. Девушка, конечно, сейчас переживает, но…

… но всё равно, хотя он и счёл это решение верным, что-то будто царапало его изнутри, какая-то неправильность.

— Нет, больше никто не должен знать, — повторил он.

— Обыграть ситуацию так, будто тот наёмник решил перехватить инициативу? — предложил Меркель.

— Да, пожалуй, — согласился Шмидт, — несколько дней у нас есть, и за это время нужно будет создать должную атмосферу.

— Я полагаю, не только для Штрассера, — высказался Мюллер, — не стоит зацикливаться на единственном подозреваемом, есть и другие кандидаты, хотя и не столь очевидные.

— Действуйте, — согласился Георг, и они погрузились в обсуждение деталей, где нашлось место и тонкой психологической игре, и примитивным провокациям, и последним достижениям науки.

* * *

Подъезжая к дому, Штрассер учуял запах дыма, и, насторожившись, наклонился вперёд, тронув за плечо кучера, попросив того прибавить ходу.

— Да чтоб тебя… — в сердцах произнёс он, сдерживая ругательства, — одно к одному всё! Сердце тревожно сжалось, а тут он увидел ещё и парней из службы безопасности, крутящихся возле дома…

— Готфрид! — кинулась к нему супруга, вцепившись в сапог, и не давая нормально слезть с пролётки, — Тут такое было!

— Слава Господу… — почти тут же опомнилась она, — все живы!

— Полыхнуло, — быстро заговорила она, вцепившись в локоть мужа, — а потом дым повалил, да такой густой и едкий, мы с девочками чуть не задохнулись! Слава Господу, успели выскочить, никто не пострадал!

Штрассер быстро оглядел подбежавших детей и облегчённо выдохнул: судя по всему, супруга несколько преувеличила проблему с детьми. Впрочем, дом действительно пострадал, от вида закопчённого фасада мужчина скривился, как от зубной боли. Недавно ведь расплатился, и на тебе…

— Слава Господу, соседи помогли, — продолжила супруга, в красках рассказывая, как они с детьми выскочили из дома, а потом она, опомнившись, хотела было зайти в кабинет мужа. вытащить бумаги…

— … я же знаю, Готфрид, как это важно для тебя! Ты же постоянно работаешь, всё какие-то изобретения, бумаги… на тебе всё держится!

Штрассер стиснул зубы, нервно глядя по сторонам. Действительно, он считал, что Шмидт обошёлся с ним крайне несправедливо, недооценивая его вклад, но говорить об этом сейчас, вслух…

— Мистер Штрассер, — обратился к нему крепкий парень из службы безопасности, — мы хотим задать ряд вопросов…

Мужчина нервно сглотнул…

… но впрочем, вопросы были, в общем, к месту — обычные расспросы о том, какие бумаги лежали у него в кабинете, что могло загореться, и не было ли вокруг него в последнее время незнакомых людей.

— Послушайте… — он с трудом вспомнил имя сотрудника, — Льюис. Давайте чуть позже, хорошо? Видите, мне сперва нужно успокоить супругу и детей, устроить их…

В голове — тысячи мыслей, которые нужно собрать в кучу, понять, как нужно отвечать, о чём говорить, а о чём молчать…

— Не волнуйтесь, мистер Штрассер, — приветливо улыбнулся ему Льюис, — мы уже вызвали вашей супруге и детям экипаж, сейчас их перевезут в отель — за счёт фирмы, разумеется, вы же ценный сотрудник!

— Понимаете… он доверительно взял инженера под локоть, — есть некоторые несостыковки…

Сердце Готфрида Штрассера предательски сжалось, а ноги разом ослабли.

— Видите ли… — Льюис явно не заметил момент слабости, а может быть, просто деликатно предпочёл не заметить, — нам нужно понять, какие именно документы хранились в вашем кабинете. Большую часть бумаг мы спасли, но вот что именно сгорело или пропало, нам непременно нужно прояснить. Вы же сами понимаете, мистер Штрассер, вы работаете с серьёзными чертежами, и не дай Бог, они попадут в руки конкурентов!

— Конкурентов? — тупо повторил инженер.

— Да-да! — энергично закивал сотрудник службы безопасности, — Видите ли, мистер Штрассер, ваши соседи, конечно, замечательные люди, они первыми пришли на помощь, спасая ваших близких и имущество.

— Но… — он сделал многозначительную паузу, — люди бывают разные! Всякое ведь может быть — может, кто ненароком прихватил бумаги… а может, и специально их взял, вы меня понимаете?

— О да, — выдавил мужчина, пытаясь вспомнить, хранил ли он дома что-то компрометирующее, и как, в случае чего, ему нужно вести себя, — понимаю.

— Тем более, — вкрадчиво продолжил Льюис, — если верить свидетелям, возле вашего дома незадолго до пожара крутился какой-то подозрительный мужчина. Это, конечно, то ещё… свидетели любят придумывать то, что было, и чего не было, да и времена сейчас такие, что разного рода авантюристы могут оказаться где угодно. Но вы же понимаете, мы не можем игнорировать это!

— Кстати… — он сменил тон на более деловой, — вы же не откажетесь припомнить, с кем имели дело в последнее время?

— Д-да, конечно, — выдавил из себя инженер, — всё, чем могу!

Льюис в нескольких словах описал подозрительного типа, и Штрассер сделал вид, что задумался, припоминая, но внутри аж заледенев.

— Не могу сказать, — неуверенно сказал он, и встряхнув головой, произнёс уже более решительно, — Нет, не могу! Уж простите, но