Я – Товарищ Сталин 5 - Андрей Цуцаев

— Сато-сан, — ответил он, стараясь говорить спокойно. — Я старался. Редактор зарубил статью. Без доказательств он не пропустит. Вы же знаете, как это работает.

Сато затянулся, дым растаял в жарком воздухе. Он шагнул ближе, Кэндзи напрягся, готовый к чему угодно.

— Зарубил? — переспросил Сато, прищурив глаза. Голос стал тише, жёстче. — А ты, похоже, и не рвался. Я дал тебе шанс написать статью. А ты решил, что можно водить Кэмпэйтай за нос. Пожалеете об этом.

Кэндзи проглотил слюну, в горле пересохло. Он хотел возразить, но Сато махнул рукой.

— Хватит. Садись в машину. Поехали ко мне.

Кэндзи замер. К Сато домой? Это хуже, чем ресторан. Там были люди, намёк на безопасность. Дом — его территория, где он мог сделать что угодно. Но отказаться было нельзя. Кэндзи кивнул.

— Ладно, — сказал он, поправляя очки. — Но зачем домой? Можно в чайной поговорить.

Сато усмехнулся.

— Надоели твои отговорки, Ямада. Хочу выпить, потолковать без лишних ушей. Садись.

Кэндзи забрался на пассажирское сиденье. Сато завёл мотор, машина покатила по улицам. Кэндзи смотрел в окно, пытаясь взять себя в руки. Москва велела втереться в доверие. Если Сато хочет выпить, это шанс. Надо стать своим — не просто журналистом, а человеком, с которым можно говорить начистоту. Игра была опасная, но пути назад не было.

Они ехали минут тридцать, миновав Гиндзу и Асакусу. Машина въехала в тихий район на окраине: низкие дома с черепичными крышами, заборы с плющом. Дом Сато был одноэтажный, с раздвижными дверями и садом, в котором росли азалии и сосна. Сато вылез, махнул Кэндзи.

Внутри дом был почти пустой: татами, низкий стол, подушки, ширмы с выцветшими журавлями. На стене висела гравюра с Фудзи, её белая вершина казалась холодной. В углу стояла полка с книгами, тремя бутылками саке и статуэткой Будды. Сато достал бутылки, две глиняные чашки, миску с сушёными кальмарами, миску с маринованным имбирём и тарелку с жареным тофу, от которого шёл пряный аромат.

— Садись, Ямада, — сказал он, разливая саке. — Здесь можно говорить без оглядки.

Кэндзи опустился на татами. Напиток пах рисом и сладостью, обжигая горло. Тёплый, с горчинкой, он немного снял напряжение.

— За что пьём, Сато-сан? — спросил Кэндзи, стараясь говорить легко. Надо быть осторожным, но открытым — Сато должен видеть союзника.

— За Японию, — ответил Сато, поднимая чашку. Его глаза блестели фанатизмом. — За её силу.

Кэндзи чокнулся и выпил. Саке согрело грудь, но тревога осталась. Он смотрел на Сато, прикидывая, как далеко тот может зайти. Москва требовала информации, но Сато был осторожен.

— Сато-сан, — начал Кэндзи, ставя чашку, — вы говорили про заговор. Без фактов, имён — как мне писать статью? Да и редактор не пропустит. Боится военных.

Сато налил ещё, посмотрел на Кэндзи, покачав головой.

— Твой редактор — трус, — сказал он, отхлебнув. — Как те, кто держит Японию на коленях. Напиши, чтобы люди почувствовали: в армии есть предатели. Пусть знают.

Кэндзи кивнул, взял кусочек тофу, пряный вкус смешался с горчинкой напитка. Он выпил, держа голову ясной.

— Вы уверены, что война — это единственный путь? — сказал он, глядя поверх чашки. — Торговля, развитие — разве это не лучше? Война — это разруха. Не все в армии с вами согласны, да?

Сато хмыкнул.

— Торговля? Кланяться американцам? — сказал он с презрением. — Это слабость, Ямада. Япония должна быть сильной. Китай, русские, Запад — все плюют на слабых. А те, кто за мир, — предатели. Думают, письма и сборища их спасут. Мы знаем каждого.

Кэндзи почувствовал, как сердце стукнуло. Намёк на противников войны. Он налил Сато, пододвинув чашку.

— Вы правы, — сказал он убедительно. — Но предатели — это серьёзно. Кто они?

Сато усмехнулся, выпил. Его щёки покраснели.

— Хитрый ты, Ямада, — сказал он, смягчая голос. — Любопытный. Но не суй нос глубоко. Они шепчутся по углам, пишут друг другу бумажки, собираются втихую. Но я знаю, где их искать.

— Где? — спросил Кэндзи небрежно. — Если я хочу писать, мне нужны намёки. Редактор тоже хочет конкретику, иначе такую статью только выбросить.

Сато рассмеялся, откинувшись назад. Он взял кальмара, пожевал и запил.

— Конкретику? — сказал он, ухмыляясь. — Уэно. Старые дома. Офицеры пьют, болтают, думают, что их не видно. А мы всё видим.

Кэндзи запомнил. Уэно, дома. Он взял имбирь, кисловатый вкус немного оживил его. Жара не утихала, пот тёк по спине и лицу.

— Уэно? — переспросил он. — Это всё? Дайте больше информации, Сато-сан. Статья без деталей — это пустой лист.

Сато наклонился, его дыхание пахло саке. Глаза блестели, но настороженность оставалась.

— Хватит тебе и этого, — сказал он. — Пиши про раскол. Намекни, что есть предатели. Ты умеешь, я читал твои статьи.

Кэндзи кивнул, подливая. Сато пил быстро, движения становились более резкими.

— Вы знаете всё, — сказал Кэндзи, добавляя восхищение. — Работа в Кэмпэйтай — как охота? Выслеживать людей, находить их слабости. Каково это?

Сато усмехнулся, его глаза загорелись.

— Охота, да, — сказал он, смакуя. — Сидишь тихо, ждёшь ошибки. То письмо забудут сжечь, то слово не то скажут. И всё — они наши.

— И много врагов поймали? — спросил Кэндзи, подливая ещё.

Сато выпил. Его тон стал хвастливым.

— Десятки! — сказал он. — Коммунисты, шпионы, умники против армии. Думают, что спрячутся в чайных Асакусы, в Китае, у русских. Но мы всё видим!

Кэндзи похолодел. Русские? Блеф или намёк? Он улыбнулся, поднял чашку. — За вашу охоту, — сказал он, выпивая. — Как вы их находите? Анализируете слухи?

Сато расхохотался, чуть не опрокинув бутылку. Он налил себе ещё и махнул рукой.

— Слухи? — сказал он, смеясь. — У нас всюду глаза и уши. Служанки, торговцы, монахи — все доносят. Люди глупы! Пишут планы, выдумывают шифры, а мы читаем. Один армейский капитан хотел мира с Китаем. Письма писал кураторам, прятал их. А мы всё нашли.

Кэндзи замер, скрывая волнение.

— И что с ним? — спросил он, притворяясь любопытным.

Сато махнул рукой.

— Пропал, — сказал он зловеще. — Как все, кто против нас. Но есть покрупнее. Генералы, Ямада. Те, кто против Тодзио, против войны. Собираются, думают, что мы слепые.

Кэндзи запомнил. Он подлил ещё.