Лётчик: Лётчик. На боевом курсе! Под крыльями Босфор - Владимир Владиславович Малыгин
Кричать хочется от восторга! Теперь уже работаю ручкой в обратную сторону, придерживая направление педалью. Потому что так захотелось. Земля вертится каруселью, прокручивается под крыльями волчком на сто восемьдесят градусов. Приблизительно выдерживаю направление, само собой, компаса-то пока нет, ручной не в счёт, никак им сейчас не воспользоваться, да и не нужно. Сверкает внизу ниточка железной дороги – основной мой ориентир.
Вираж за виражом, разворот за разворотом. Влево и вправо, с разным креном, со снижением по пологой спирали и с набором высоты. Несколько раз резко перекладываю самолёт с боку на бок, резко тангажем сбрасываю скорость и тут же разгоняюсь, опуская нос. Всё пригодится, всё в копилку опыта.
Да, очень слабая конструкция планера и довольно-таки дохлый мотор. Поэтому вбиваю себе в мозг – никаких манёвров с перегрузками, обойдусь без бочек, боевых разворотов и подобной им хрени. Мне ещё пожить хочется. Вся надежда в будущих боях на импровизацию, неожиданность, манёвр и… Конечно же – огневую мощь! Которую мне вполне могут обеспечить два пулемёта. А пилотаж… В реальном бою не до пилотажа. Как говорили опытные лётчики с боевым опытом: «Начал крутить стандартную фигуру, считай – сбили». Откуда-то очень своевременно и к месту припомнилось: «Высота, скорость, манёвр, огонь». Вроде бы как даже из этого времени кто-то сказал, из настоящего.
На сегодня хватит импровизаций и тренировок, пора и домой. Становлюсь точно над железной дорогой, выравниваю самолёт по крену и высоте, немного расслабляюсь. Снова есть возможность полюбоваться на красоты природы под крылом. Паровозик какой-нибудь хотя бы внизу пропыхтел… Для разнообразия, что ли… Веселее бы было. И снова уплывают под крыло деревеньки, поля и огороды, речушки и озёра.
И всё бы хорошо было, но погода, как всегда водится, переменилась в самый неподходящий момент. И, что самое поганое, лететь-то осталось всего ничего, минут тридцать. И как раз те же самые тридцать минут назад я оставил за хвостом Лугу. Нет чтобы испортиться через полчасика, так нет, именно сейчас она решила меня на слабость проверить.
Так что надо принимать решение, что делать дальше. Возвращаться, садиться в чистое поле или пробиваться вперёд. По курсу плотное серое марево стоит. И влево-вправо конца ему нет, не обойти. Видно, как сеется из этого марева вниз дождик. Бр-р, мокнуть неохота, но и возвращаться также не хочется. Вроде бы впереди даже солнышко кое-где пробивается? Просветления какие-то вижу. Рискну, полечу дальше. Глядишь и прорвусь. Места знакомые, аэродром родной – справлюсь.
Снизился до сотни метров по альтиметру и поднырнул под нижнюю кромку облаков. Даже не облаков, а очень неприятной мокрой взвеси. Поэтому и нижнюю кромку точно не определить, расплывается всё, размазывается. Стекло впереди в мокрых разводах, кожаная куртка моментом насквозь вымокла, единственное – спина пока сухая, да и то лишь потому, что плотно к спинке сиденья прижата. И сижу, само собой, на мокром, потому как вся вода по мне под меня же и стекает. Встречный ветер до костей пробирает. Неприятно, противно, сжал выбивающие чечётку зубы, дрожу от холода, руки посинели, пальцы скрючились. И где то солнышко?
Одно хорошо – нет здесь на земле ни телевышек, ни радиоретрансляторов, ни высоковольток, и рельеф более или менее однообразный. Перепады высот невеликие, внимательнее нужно быть, и всё.
Стараюсь железку из виду не потерять. Обороты немного прибрал, но даже на такой небольшой скорости немудрено в один миг блудануть. Если отвлечься в этой хмари.
А погода всё портится и портится. Какое солнце, откуда? Белёсая пелена над головой опускается всё ниже и ниже, тянется к самолёту редкими мокрыми космами, придавить дождём к земле старается. Теперь уже и речи не идёт о вынужденной посадке, теперь только вперёд. Куда садиться-то? В лужи? Мне ещё повезло, что это всего лишь дождь, а не град, к примеру. Или куда хуже было бы, если бы воздушный фронт встретился. Тогда бы просто так не полетал бы, сильный ветер не позволил бы. А дождь… Ну что дождь, потерплю. Главное, железную дорогу из виду не потерять. Но это я уже повторяюсь. А как не повторяться, если от неё родимой всё сейчас зависит. Так что вцепился в рельсы под крылом зубами и держусь за них изо всех сил. И даже как-то вроде бы потеплело в кабине от напряжения, озноб прошёл, зубы перестали выбивать чечётку. Лечу, молчу, даже ругаться перестал. Если только молча и про себя. Потому как стоит лишь немного приоткрыть рот, и он сразу же наполняется холодной влагой.
Не дай боже, облачность ещё ниже опустится. Или туман на землю сядет. Тогда останется только посадка перед собой наугад, куда придётся. И угробить самолёт? Нет, не подходит. Или разворачиваться и возвращаться назад? Топлива на это хватит. И зачем я в эту хмарь полез, спрашивается? Солнышко обнадёжило? Ошибся, а подобные ошибки могут очень дорого стоить. Особенно когда из приборов только высотомер в кабине стоит. Бр-р, неприятно. Ну-ка, прочь сомнения! Теперь только вперёд! Вот-вот по моим прикидкам город должен показаться. Уж мимо него я точно не пролечу.
Серые рельсы впереди упёрлись в такое же серое из-за дождя здание Псковского железнодорожного вокзала. Даже обрадоваться не успел – сразу же завалил самолёт в пологий левый крен со снижением до пятидесяти метров и полетел почти перпендикулярно железной дороге над серыми мокрыми крышами. Тут уже знакомые до боли места, всё понятно.
Проплыли внизу окраинные домики, и я начал крутить правый разворот, одновременно прибирая обороты мотора и снижаясь в непрекращающийся дождь. Где-то там, впереди, должен быть наш аэродром. Ещё раз порадовался, что на десятом «Ньюпоре» высотомер стоит. Правда, больше ничего нет, но и то хорошо. С другой стороны, а что я ещё хочу? Надо радоваться и такой малости. Очень жалею, что не подумал снять компас с «Фармана». Поставили бы его на заводе за милую душу. А в Москве подобного я не нашёл, это лишь у флотских имеется, собирался в Петербурге искать, но снова
