Бастард Александра - Дмитрий Анатолиевич Емельянов
— Молодому господину не туда. — Он указал мне на площадку в саду. — Молодому господину следует пройти в сад, там ожидают господские дети!
Тут следует сказать, что меня притащили на эту встречу, потому как Антигон Одноглазый в этом турне путешествует не один: его сопровождает старший сын Деметрий и дочь Далина. А раз так, то, согласно все тому же персидскому протоколу, та местная аристократия, что приглашена на прием, тоже обязана привести с собой своих наследников. Почему в греко-македонской державе придерживаются персидского церемониального протокола⁈ Да потому что Персидской державе почти четыреста лет, и в сравнении с ней Македонское царство — это сборище неотесанных, плохо образованных мужланов, даже не понимающих, с какого бока надо подходить к управлению доставшейся им огромной страной. Александр Великий это понимал и потому сам перенимал все персидское и подданных своих заставлял. Это жутко не нравилось его македонским друзьям и соратникам, так что вполне возможно, что именно они и помогли ему оставить этот мир таким молодым. В общем, Александра уже нет, а его дело живет, и все нынешние правители старательно копируют персидскую вертикаль власти и даже называют себя на персидский манер сатрапами.
Сегодняшний пример лишь доказывает сказанное. Все гости выполнили прежнее уложение персидского протокола встречи сатрапа и пришли с наследниками, хотя этого никто и не требовал. Привести детей они привели, а вот что делать с ними, нынешние устроители празднества вовремя не подумали, поэтому всю разномастную молодежь просто отправили в сад развлекаться самостоятельно.
Свернув туда, я сразу же различил на площадке две группы. Одна — из тех, кто постарше, во главе с хозяйским сынком, тем самым Ксантеем, с которым я уже имел стычку на стадиуме. По понятным причинам, сталкиваться с ним снова у меня нет ни малейшего желания, и я сходу направляюсь к другой стайке мальчишек помладше.
Исполнить мое намерение мне не удается, и едва я равняюсь со старшаками, как меня окликают:
— Эй, Геракл, иди к нам!
Делаю вид, что не расслышал, и продолжаю держать прежнее направление, но, заслышав за собой топот бегущих ног, понимаю, что избежать неприятностей не удастся.
Не став дожидаться, пока меня нагонят, разворачиваюсь к бегущему. Этого парня я не знаю, ему навскидку лет четырнадцать.
Одеваю на лицо независимо-равнодушный вид и взбадриваю себя иронией.
«Судя по тому, что послали именно его, он в той кампании самый молодой!»
Еще не добежав, тот уже кричит мне:
— Эй, тебя Деметрий зовет!
Теперь проигнорировать «приглашение» становится невозможным, поскольку идти на открытый конфликт и привлекать к себе внимание власть предержащих мне еще рановато. Деметрий пока что не самостоятельный игрок и все еще находится в тени своего отца, но и с ним связываться сейчас не хотелось бы.
«Мне и местных врагов хватает!» — прошептав это про себя, вслух же произношу с самой невинной улыбкой:
— Деметрий⁈ А я и не слышал!
Иду вместе с парнем к компании старших, а в душе у меня растет дурное предчувствие. Все, что я знаю о сыне Антигона, — это то, что он излишне азартный, недальновидный и самовлюбленный молодой человек. Именно по этим причинам он проиграет в будущем две свои самые решающие битвы. Так, во всяком случае, говорит та история, которую я знаю.
Вспомнив все это, подхожу ближе и вижу крепкого высокого парня с копной светлых ухоженных волос и орлиным носом на широкоскулом лице. Его голубые глаза смотрят на меня как на пустое место и с нескрываемым насмешливым презрением.
Не оборачиваясь, он бросает назад стоящему за спиной Ксантею:
— Так это и есть персидский ублюдок царя Александра? — Сказав это, он прощупывает меня взглядом, словно оценивая мою реакцию на прямое оскорбление.
Я молчу, а председательский сынок издевательски скалится.
— Да, это он самый! — Решив, что пришла пора поквитаться, он ткнул меня пальцем в грудь. — Ты чего приперся-то сюда⁈ Это собрание для настоящих македонян, персидским полукровкам здесь не место!
В ответ из толпы за их спинами кто-то выкрикнул с хохотом:
— Так его мамочка за ручку привела!
Деметрий презрительно скривил рот.
— Это та персидская сука, что обрюхатил царь Александр, что ли⁈ — Его тон ясно дает понять, что он наслаждается ситуацией и чужим унижением.
Я понимаю, что меня прямо провоцируют на конфликт, но не могу ничего поделать — снести такое оскорбление — несмываемый позор. Сносить подобное отношение мне не подобает по рангу, но и открыто бросаться в драку глупо! Просто начать махать кулаками — значит порадовать моих врагов! Они только этого и ждут. Они старше, сильнее, и их больше!
«Что же делать⁈ — лихорадочно бьется в голове отчаянный вопрос, а мой взгляд тщательно оценивает силы. — Нет, одолеть этих выродков нереально, уж слишком неравны силы. Даже с одним Деметрием вряд ли справлюсь!»
От безысходности решаю идти напропалую — не справлюсь, но хотя бы раз в морду ему заеду! И тут меня вдруг осеняет.
«Точно! Надо сделать так, чтобы поражение пошло мне в актив! Нанести хотя бы один, но обидный, унизительный удар, который все запомнят, а потом будь что будет!»
Дальше я действую на автомате, с непонятной уверенностью, что все получится как надо. Молча поворачиваюсь спиной и делаю вид, что ухожу. Вдогонку мне несется презрительный окрик:
— Ты куда, соплежуй⁈
Деметрий делает шаг за мной и тянет руку, но в этот момент я нагибаюсь вперед и выстреливаю правой ногой ему прямо в лицо. Сильный неожиданный удар валит его на землю, а я, развернувшись, кидаюсь ему на грудь, нанося удары кулаками в лицо.
Успеваю заехать еще пару раз, прежде чем меня стаскивают и бросают на землю. Чей-то кулак врезается мне в нос, размазывая по лицу кровавую юшку. Дальше уже просто сжимаюсь комком, закрывая голову руками, а на меня со всех сторон сыпятся удары ног.
Бах! Бах! Врезаются сандалии мне под ребра, но я не чувствую боли. Адреналин забивает все ощущения. Боль придет потом, а сейчас я доволен! Чтобы со мной ни случилось теперь и как бы мне ни попало, удар ногой в лицо Деметрий запомнит надолго!
«Все запомнят! — Прячу окровавленное лицо и посылаю мысленный привет Деметрию. — Это тебе за „мамочку“! Чтобы ты сейчас со мной ни сделал, все забудется, а запомнят только мой удар!»
В азарте даже не замечаю, что меня перестали бить, и только потом до меня
