Аландская Звезда - Иван Валерьевич Оченков
К счастью, все эти расклады были понятны не только мне. Поэтому Голенко и Лихачев,не сговариваясь, развернули свои корабли и снова пошли на француза, намереваясь напасть на него вдвоем. Мы же с Лисянским занялись «Турвилем», а также начавшим заметно крениться «Дюкеном», и лишь Клокачев повел «Петропавловск» дальше, паля с обоих бортов изо всех орудий.
Французская броненосная батарея оказалась в крайне невыгодном положении, сражаясь в одиночку сразу с двумя противниками. При том, что его пушки были не способны пробить броню русских, а вот ответные удары, судя по уже нанесенным повреждениям, вполне могли стать роковыми.
Однако его капитан Казимир Бераль де Седайж не только бесстрашно принял бой, но и провел его с большим искусством. Хорошо зная о недостатках своего корабля и убедившись в не самых лучших маневренных качествах неприятеля, он постоянно менял курс, не давая своим визави пойти на таран и развивая максимальный огонь, когда те оказывались в опасной близости.
Правда, для хорошо бронированных «Первенца» и «Не тронь меня» его пушки были не опасны, чего не как нельзя было сказать о сложенной из расплющенных рельсов броне «Севастополя». Поэтому, когда мы покончили с «Дюкеном» и отогнали «Турвиль», первое же попадание стоило нам расколотой плиты. К счастью, французы оказались слишком заняты кораблями Лихачева и Голенко, чтобы стрелять еще и в нашу сторону.
— Приготовить динамитную пушку!
— Константин Николаевич, вы уверены? — с явной опаской поинтересовался Лисянский.
— Что мне целый год вокруг этой лоханки крутиться! — огрызнулся я.
Как уже упоминалось, изобретение профессора Барановского нашло себе место между носовой неподвижной башней и нашей рубкой. Механизм заряжания и пуска, а также пара запасных снарядов или, скорее, даже торпед находились внутри под защитой брони. Подвижность ствола, представлявшего из себя тонкостенную бронзовую трубу, была довольно относительной, а потому наводка производилась поворотом корпуса.
После нескольких испытаний было решено отказаться от сжатого воздуха и стрелять паром, для чего от котла провели специальную магистраль. Во время пробных стрельб все выглядело более или менее пристойно. Сейчас же пришло время испытать это стимпанковое чудовище в реальном бою.
Сложившаяся в данный момент обстановка вполне благоприятствовала эксперименту. Наши броненосцы находились вне зоны поражения, да еще и на достаточно приличном расстоянии, чтобы попасть под удар. Занятый противостоянием с ними «Конгрев» отчаянно маневрировал, изображая неуклюжего, как утюг, и толстого, как бегемот, тореадора, которому приходится уворачиваться от рогов сразу двух разъяренных быков. На нас мсье де Седайж не обращал особого внимания. И очень напрасно. Подойдя к противнику примерно на два кабельтова, ставший сам за штурвал Лисянский направил нашу «вундервафлю» на противника и зачем-то перекрестился.
— Стреляйте, ваше высочество! — с трудом выдохнул он.
Бесшумным это оружие точно не было, ибо вместе со снарядом из ствола с диким свистом вырвался целый столб раскаленного пара, который по счастливой случайности никого не обварил. Что же касается выстрела, то мы, можно сказать, почти попали. Правда, тяжелая пятипудовая сигара, не менее половины веса которой составлял динамит, не долетела до вражеского броненосца примерно тридцать саженей и плюхнулась в воду, но не затонула, а весело поскакала к противнику по волнам, как будто была плоским камешком, которые мы все в детстве кидали в воду, считая потом прыжки.
— Раз, два, три, — хором считали мы с Лисянским, наблюдая, как очередное дьявольское и, казалось бы, совершенно бесполезное изобретение несется к кораблю противника.
Добравшийся-таки до вражеского борта снаряд ударил в него и, не проломив броню, застрял в ней исполинским костылем. А спустя еще секунду раздался жуткий взрыв. Такого я, признаться, в этой жизни еще не имел чести лицезреть. Рвануло так мощно, что в небо улетели несколько тяжеленных пластин брони! А в борту «Конгрева» образовалась широченная пробоина, в которую без труда могла бы поместиться телега. Внутрь хлынул поток воды, корабль медленно накренился, а потом и перевернулся, забрав с собою на дно большую часть команды.
Не обошлось, впрочем, и без капли дегтя. Несовершенство запорной арматуры привело к тому, что мы остались без пара, выпустив его сквозь трубу. И пока лишившийся хода флагман качался на волнах, мимо нас стремительно проходили линейные корабли и фрегаты Мофета, торопившиеся принять участие в охоте на оставшиеся без защиты транспорты союзников.
Гибель последнего броненосца из эскадры Пэно окончательно развязала нам руки. После этого немногие сохранившие боеспособность французские корабли разом растеряли весь свой боевой запал и поспешили покинуть поле боя. Впрочем, я их за это не осуждаю. Деревянные корабли все равно ничего не могли нам противопоставить, и потому бегство было лучшим из решений!
Пока мы сражались с «Конгревом», Клокачев на своем «Петропавловске», как нож масло, прошел сквозь ряды вражеских судов снабжения и оказался перед британцами. Кокрейн к этому времени успел выстроить все свои 15 линейных кораблей[38] в две колонны, одну из которых возглавил сам, а вторую поручил Мартину.
Не имея ни малейших иллюзий по поводу боевой устойчивости своих деревянных линкоров в противостоянии с броненосцами, он все же надеялся продержаться до возвращения своих батарей и прикрыть отход транспортов. Ведь если бы нам удалось их уничтожить, кампанию союзникам можно было считать проигранной. Поэтому бой предполагался маневренным, но…
На полтора десятка его вымпелов, среди которых было три 120-пушечника, надвигался один единственный русский корабль, да еще и такой несуразной конструкции, что отступить от него было даже как-то неприлично…
— Этот русский, наверное, сумасшедший! — выразил всеобщее мнение Мак-Кинли.
— Не думаю, — покачал головой сэр Томас.
— С такой скоростью ему не догнать ни нас, ни транспорты. Мы с легкостью от него уйдем….
— Войны не выигрываются успешными отступлениями, джентльмены. Мы будем иметь честь атаковать этого наглеца!
— Но это безумие!
— Отнюдь. Как вы сами сказали, скорость у него не велика. Пушек тоже не так много, а потому мы вполне можем взять его на абордаж!
В общем, Кокрейн не стал маневрировать, а устремился навстречу судьбе. И ровно то же самое сделал угловатый русский броненосец. Зрелище, открывшееся глазам многочисленных зрителей, оказалось поистине эпическим и захватывающим. Ибо Клокачев без колебаний направил свой корабль между двумя трехдечными гигантами «Роял Соверен» и «Роял Альберт», повторив знаменитый маневр Казарского, только теперь русский корабль не убегал от врага, а атаковал его.
Британские линкоры тут же обрушили на дерзкого противника всю мощь своей артиллерии, но броня выдержала, а все
