Фантастика 2025-46 - Маркус Кас

К полудню германские и австрийские войска с боями продвинулись на восемь километров, заняв местечко Вальстанья. А в четыре часа дня, сбив последние заслоны, их передовые части на бронепоездах неожиданно для итальянского и союзного командования ворвались в город Бассано-дель-Граппа, расположенный в двадцати километрах от линии фронта. Вслед за ними, почти в затылок передовым частям, на захваченный плацдарм один за другим начали прибывать эшелоны с германской пехотой, полевой артиллерией и кавалерией, предназначенные для развития наметившегося успеха. На равнине Северной Италии началась так называемая эшелонная война.

Австро-германские войска продвинулись на пять-восемь километров и на направлениях второстепенных ударов, наносимых в направлении Асиаго – Бассано-дель-Граппа и в долине реки Астико по линии Тонецца-дель-Чизмоне – Арсьеро – Тьене. Фронт 1-й итальянской армии рухнул, и к вечеру ее отступление превратилось в паническое бегство. В итоге первого дня второй битвы при Трентино итальянская армия потеряла около десяти тысяч солдат убитыми и более ста тысяч ранеными и пленными. Потери же австро-германских войск были значительно скромнее – порядка семи тысяч убитыми и примерно двадцать тысяч ранеными.

В результате немецкого наступления под угрозой захвата оказались Верона, Виченца и Падуя, вследствие чего паника охватила и гражданское население, которое обратилось в бегство, запрудив все дороги миллионами спасающихся от «ярости тевтонов». Случилось то, что было после прорыва фронта при Капорето – поток беженцев сковывал движение итальянских войск, а австрийские агенты в тылу распространяли панические сведения, увеличивая беспорядок и подрывая боевой дух солдат короля Виктора Эммануила III.

6 марта 1918 года.

Северная Италия

После прорыва на равнину никаких пригодных для обороны естественных рубежей перед австро-германскими войсками не осталось, поскольку наступление велось не поперек, а вдоль основного направления стока рек с вершин Альп. Следующим естественным рубежом итальянской обороны должна была стать долина реки По, но это означало для Италии утрату всех своих северных, промышленно развитых провинций и фактический проигрыш войны.

Поняв смысл происходящего, главнокомандующий итальянской армии генерал Армандо Диаз, герой итало-турецкой войны одиннадцатого года и одиннадцатой же битвы при Изонцо, начал спешно снимать с фронта боеспособные дивизии для того, чтобы парировать эту новую опасность. Но было уже поздно.

Получив сообщение о прорыве немецких войск к Бассано-дель-Граппа, главнокомандующий австро-венгерской армией на Итальянском фронте фельдмаршал Светозар Бороевич отдал приказ о начале общего наступления на итальянские позиции по реке Пьяве. Артподготовка, как и в Альпах, началась еще с вечера пятого. А с рассветом австрийские войска атаковали позиции итальянцев и их союзников по всему фронту. Тем временем в ночь с пятого на шестое «выстрелила» вторая фаза второй битвы при Трентино. Германские бронепоезда и эшелоны с пехотой и броневиками, воспользовавшись царящей в итальянском тылу неразберихой, захватили город Кастельфранко-Венето и городок Читаделла, практически лишенные гарнизонов. К рассвету их передовые части неожиданно появились в Падуе, где завязали бой с разрозненными и деморализованными остатками разгромленной при Капорето 2-й итальянской армии, после чего вся итальянская армия утратила железнодорожное сообщение с основной территорией Италии и оказалась в оперативном окружении.

Кольцо окружения было еще тонким, и немецкие гарнизоны контролировали лишь крупные станции. Но эшелоны по железной дороге шли один за другим, и с каждым часом положение итальянцев становилось все более и более безнадежным. Снятие части войск с фронта по Пьяве было воспринято многими итальянскими солдатами и офицерами как начало общего отступления под натиском наступающих австрийцев. Войска 3-й и 4-й армий, с трудом сдерживающие атаки почти всей австрийской армии, дрогнули и начали отступление, которое вскоре переросло в бегство. Австрийцы гнались за отступающими итальянскими войсками, но так и не могли их догнать.

К вечеру шестого, когда первые итальянские части, потерявшие управление, без тяжелого вооружения, запасов продовольствия и боеприпасов добрались, наконец, до занятой немцами линии Бассано-дель-Граппа – Кастельфранко-Венето – Падуя, они со всего размаха уткнулись в германскую укрепленную позицию, которую уже успели соорудить гренадеры кайзера. У итальянцев осталось только два выхода – плен или смерть.

Союзные войска, оборонявшие участок фронта под Монтебелло, держались чуть дольше. Никто из итальянского командования не соизволил сообщить англичанам, французам и чехословацким легионерам о начале всеобщего отступления. Разгром их был ужасный. Охваченные со всех сторон превосходящими силами австрийцев под Монтебелло, они были вынуждены вскоре капитулировать. Страшная участь ждала чехословацких легионеров, которых австрийские солдаты в плен не брали. Чехов они считали предателями и тут же, без затей, прикалывали штыками.

Уже к концу шестого числа стало понятно, что Италию постигла катастрофа, от которой она уже вряд ли оправится. Выручать ее тоже было некому, Россия давно вышла из войны, и рассчитывать на то, что русские генералы, спасая Италию, раньше времени начнут очередной Брусиловский прорыв, было нереально. Что же касается французов и англичан, то те не горели желанием выручать своих незадачливых союзников по Антанте. Это итальянцы должны были служить пушечным мясом в те моменты, когда положение союзников на фронте осложняется до невозможности, а не наоборот. Тем более что в демократической стране все активные действия должны быть предварительно обсуждены в парламенте, а когда это обсуждение закончится, о принятом решении уже будут знать не только немцы с австрийцами, но и все страны, в которых есть хоть один грамотный человек. Италия была обречена.

К тому же военное поражение осложнилось правительственным кризисом. Кабинет премьера Витторио Эммануэле Орландо пал, и король Виктор Эммануил III через головы политиков обратился к австро-германскому командованию с предложением о перемирии. Ответ был короткий и жесткий – условием прекращения огня могла быть только безоговорочная капитуляция. Как говорили предки итальянцев – «Vae victis!»[4]

7 марта 1918 года.

Петроград, Таврический дворец.

Подполковник Карбышев Дмитрий Михайлович

Сказать по чести, я никак не ожидал, что меня вдруг вызовут в Петроград. Еще в декабре я добровольно вступил в корпус Красной гвардии, которая коротким, но мощным ударом вдребезги разнесла воинство румын. Я не колебался ни минуты – идеи большевиков я разделял давно и прекрасно понимал, что никто, кроме них, не сможет спасти от развала нашу бедную Россию, которую адвокатишка Керенский довел до последней крайности.

Правда, работы по специальности у меня почти не было – Красная гвардия стремительно наступала, и строить фортификационные сооружения ей было ни к чему. К тому же у меня, как на грех, неожиданно разболелась раненная под Перемышлем нога. Волен-ноленс, но после ликвидации Калединского мятежа в Ростове мне пришлось лечь в