Фантастика 2025-46 - Маркус Кас

Совершенно бредовая, если говорить честно, затея. Армия уже демобилизована, а те солдаты и офицеры, которые остались в строю, или преданы большевикам и телом и душой, или поддерживают их как раз за то, за что их так сильно ненавидят коллеги месье Шарля. Среди фронтовиков вряд ли найдутся те, кто решится еще повоевать непонятно за что, непонятно зачем, непонятно под чьими знаменами. Скорее такие настроения свойственны тыловым деятелям, которые знают, что им не придется кормить вшей в окопах, при этом неплохо зарабатывают на военных поставках.

Да и в партии эсеров он, Савинков, тоже уже не состоит. Он был исключен из нее почти год назад за мутную историю во время мятежа генерала Корнилова, даже не явившись на назначенный по его делу «суд чести». Теперь почти все фигуранты того дела в фаворе у новых властей, а он, Борис Савинков, теперь политический изгнанник и литератор.

Но если французы дают деньги, причем немалые деньги, то надо делать вид, что она выполнима, и немедленно соглашаться. А там – как кривая вывезет. Ведь ему всегда везло, и, как он считал, судьба хранила его для чего-то славного и великого. Так почему бы ему не стать спасителем России от большевиков? Это будет его, и только его минута славы. Он попадет в историю России, став кем-то вроде Наполеона Бонапарта.

– Месье Шарль, – сказал Савинков, отхлебнув глоток уже остывшего кофе, – я готов попытаться связаться со своими товарищами по партии и вместе с ними вступить в схватку с большевиками. Конечно, мы с благодарностью примем вашу помощь, – Борис Викторович посмотрел на месье Шарля, и тот кивнул ему, – прежде всего оружием и деньгами.

– Месье Борис, – французский разведчик сейчас уже не напоминал добродушного буржуа, лицо его было решительным, а глаза смотрели на собеседника холодно и остро, – мы готовы выслушать ваши требования, и, как мне кажется, мы с вами без особого труда найдем общий язык. Мое руководство готово выделить вам в необходимом количестве оружие, взрывчатку, средства связи. Мы обеспечим вам возможность беспрепятственно доставлять все это в Россию через пока еще нейтральную Швецию. К сожалению, с захватом немцами Дании и Норвегии наши возможности сократились до минимума, но вы не сомневайтесь – для вас и ваших друзей мы готовы сделать все возможное и невозможное. Кроме того, мы поможем вам установить контакт и договориться о совместной деятельности с некоторыми группами из числа националистически настроенных жителей Российской империи, которые попытались создать свои самостоятельные государства, но большевики безжалостно растоптали эти ростки свободы и демократии. Поэтому сепаратисты – будем называть вещи своими именами – люто ненавидят большевиков и их власть. А враги вашего врага – ваши друзья…

Савинков кивнул головой в знак согласия. Он вспомнил своего старого знакомого по Варшаве Юзефа Пилсудского, недавно подло застреленного немцами в крепости Магдебурга, якобы при попытке к бегству. Савинков хорошо знал, как это делается – человека убивают, а потом говорят, что он пытался бежать. Вот с товарищем Зюком Савинков бы быстро нашел общий язык и показал бы этому грузину Сталину кузькину мать.

Месье Шарль, внимательно наблюдавший за Савинковым, улыбнулся и, сунув руку во внутренний карман пиджака, достал оттуда большой толстый конверт.

– Возьмите это, месье Борис, там некоторые документы, которые могут заинтересовать вас, а также деньги на первое время. Там же находится моя визитная карточка, в которой есть номер телефона, по которому вы сможете со мной связаться. Эта же визитка послужит вам чем-то вроде пропуска. Если вы захотите срочно встретиться со мной, то приходите по указанному в визитке адресу и покажите ее консьержу. Он немедленно свяжет вас со мной. Скажите – сколько вам понадобится времени, чтобы набросать на бумаге хотя бы приблизительный план ваших дальнейших действий? Надеюсь, что трех дней вам на это хватит?

Заметив гримасу неудовольствия на лице Савинкова, месье Шарль глубоко вздохнул и произнес извиняющимся тоном:

– Я понимаю, что три дня – это так мало, но время действительно не терпит. Немецкое наступление может начаться уже со дня на день. И, свергнув с вашей помощью правительство Сталина в Петрограде, мы сможем спасти нашу милую Францию от страшной угрозы завоевания ее безжалостными тевтонами. Я помню, как еще мальчишкой мне довелось увидеть пруссаков, марширующих по улицам французских городов. Я боюсь повторения тех ужасных дней, месье Борис.

– Хорошо, месье Шарль, – сказал Савинков. – Я готов встретиться с вами здесь же, в этом кафе ровно через три дня. Думаю, что к тому времени мне удастся вас чем-то порадовать. Оревуар, месье Шарль…

Савинков достал из кошелька купюру, положил ее на стол и придавил сверху пустой чашкой. Потом он надел шляпу, поклонился на прощание своему собеседнику и направился к выходу… Следом ушел и месье Шарль. Чуть погодя еще один господин ничем не примечательной наружности встал из-за дальнего столика и, расплатившись с гарсоном, вышел из кафе и пошел совсем в другую сторону.

Русская военная разведка уже давно наблюдала за Савинковым, который, после того как Керенский добровольно передал власть Сталину, махнул на все рукой и, разочарованный развитием событий, через Финляндию, Швецию и Норвегию уехал в Париж. Он даже не подозревал о том, что, задержись всего на день, до мятежа Троцкого – быть бы ему узником «Крестов», если не хуже. И вот теперь в Петрограде, сначала генерал Потапов, а потом и товарищ Дзержинский, получат сообщение, что фигурант встретился с представителем французской разведки, и что он снова готов выйти на тропу войны. А кто предупрежден, тот вооружен. Да и странно было бы, если все случилось бы совершенно иначе – ведь ни Потапова, ни Дзержинского нельзя было обвинить в том, что они зря едят свой хлеб.

9 мая 1918 года.

Петроград, Таврический дворец, кабинет председателя Совнаркома.

Присутствуют:

председатель Совнаркома Иосиф Виссарионович Сталин,

глава ИТАР Александр Васильевич Тамбовцев,

командующий особой эскадрой контр-адмирал Виктор Сергеевич Ларионов

– За что пьем, товарищи? – сказал Сталин с едва заметным акцентом, разливая по стаканам из керамического кувшина красное полусладкое вино «Кипиани», в нашем времени более известное как «Хванчкара»[8].

– А пьем мы, товарищ Сталин, – ответил адмирал Ларионов, поднимая стакан, – за Девятое мая – день победы над фашистской Германией и священный праздник всех русских людей нашего времени. Жаль, Бережного с нами нет, как