Земский докторъ. Том 6. Тени зимы - Тим Волков
Пока возились, пока завтракали овсяной, на молоке, кашей, чаевничали — в окнах уже забрезжил рассвет. Утро выдалось пасмурным, теплым, однако же, без дождя, по крайней мере — пока.
Собравшись, Гробовский перекрестился на висевшую в красном углу икону и, надев шапку, вышел на улицу. Особой набожностью Алексей Николаевич не отличался, но… дело нынче предстояло важное. И речь шла не об охоте.
Ворота у дома Прониных уже были открыты. Дети, под присмотром старшей — Анютки — выгоняли пастись коз. Пока еще зеленела травка, пока еще не ударили настоящие морозы, пока еще не выпал снег. А до того уже оставалось недолго — скоро декабрь.
Как опытный сыскарь, Гробовский был прекрасно осведомлен, что бывший путевой обходчик Степан Пронин, ныне — председатель исполкома Зарнинского сельского совета — приходил на службу ровно к восьми часам. Сельсовет пока что располагался в выморочной избе, неподалеку от гостиницы, и, откровенно говоря, было там тесновато, однако, весь штат сотрудников пока что состоял из председателя и его помощника — большерукого расторопного парня по имени Ферапонт, между прочим — первого на селе комсомольца! Уже и сейчас дел, и — особенно! — бумаг хватало с избытком, так что Степан уже подумывал выпросить в уисполкоме ставку делопроизводителя, на которую старательно присматривал подходящую кандидатуру… и даже почти нашел.
Алексей Николаевич перехватил председателя сразу на выходе со двора:
— Степан Тимофеевич!
Оглянувшись, Пронин поправил картуз:
— А, товарищ Гробовский! Рад, что нашли время… Мне бы вас как-то надо записать, а то непонятно…
— Так — вот, — вытащив из кармана свернутый вчетверо тетрадный листочек, усмехнулся сыскарь. — Пожалуйста, за-ради Бога!
— Справка, — вслух прочитал председатель. — Сим подтверждается, что тов. Гробовский А. И. является внештатным сотрудником-консультантом отдела народной милиции Зареченского уисполкома. Начальник милиции: Виктор Красников. Подпись. Печать.
Пронин ненадолго замолк, и сыщик насторожился:
— Что-то не в порядке?
— Да нет… Все в порядке. Очень даже! — сдвинув на затылок картуз, Степан широко улыбнулся и протянул руку. — Рад! Очень рад, что вы с нами. А то ведь некоторые… А, что там говорить! Да, бывает, ошибаемся. Ведь новый мир строим, новую жизнь! Школу скоро откроем. Больница — вон! Эх, жаль, Иван Палыч…
— А вы все тогда обыскали? — тут же поинтересовался Гробовский. — И на том берегу?
— Да-да, я лично на лодке парней посылал… — Пронин шмыгнул носом и закивал. — По бережкам прошлись, буквально все перерыли. Никаких следов!
Ну да, ну да, все перерыли… А записную книжку и не заметили! Сыскари, хм…
— Да течение там бурное — унесло.
— Степан Тимофеевич… Лодочка, стало быть, у вас есть? Не одолжите? Хочу вот, уточек посмотреть…
— А! То-то я и смотрю — ружье. А лодку — да, берите. Только она малость течет… ну да не так и сильно, вычерпаете. Вы пока к речке идите, а я дочку с ключом пришлю. От ребят запираем, что не перевернулись. Так-то — кому эта лодка нужна?
— Спасибо, Степан Тимофеевич! — искренне поблагодарил Гробовский.
Ноябрь нынче выдался дождливым и теплым, река не намерзала, и сейчас, по утру, отдавая тепло, исходила белесым туманом. Туман быстро редел, и когда Алексей Николаевич спустился с кручи, то и совсем исчез.
Вот и мостки. Третья с краю ройка — долбленая из цельного ствола лодочка-однодревка.
— Эгей! — позади послышался звонкий голосок.
Юркая девчушка-подросток проворно спустилась к реке:
— Алексей Николаевич, здрасьте! Папенька вам ключ передал… Ну от замка, от лодки…
Поблагодарив, Гробовский отпер замок и аккуратно положил на мостки, рядом со ржавой цепью.
— Весло вон, на дне, под сеткой. Ну, удачи вам!
— Постой-ка… — усевшись на корме, вдруг спохватился сыскарь. — Ты же — Анюта?
— Угу!
— И ты последняя видела доктора…
— Да, так, — девчушка покусала губы. — Я сразу за помощью… Жаль, не успела…
— Ничего, Анюта… Не твоя вина… Думаешь, выплыть никак не мог?
— Не-е, — Анюта помотала головой. — Разве что на лодке кто по течению подобрал… Так тогда привезли бы! А вы думаете…
— Я ничего не думаю, — взяв весло, спокойно промолвил Алексей Николаевич. — Я просто собираю факты.
Девчонка вдруг дернулась и подошла ближе:
— А… можно, я вам помогу! Ну, это… собирать факты. Вы не думайте, я не просто так… я — командир отряда красных скаутов имени Гийома Каля, вождя французских крестьян! Мы вам такие факты насоберем!
— Так, Анюта — тихо, — оглядевшись по сторонам, Гробовский приложил палец к губам. — В первую очередь — не болтай и храни все в тайне!
— Клянусь!
— А факты меня интересуют такие… В тот день, когда исчез доктор, кто-то ловил рыбу ниже по реке? Или, может, на уток охотился?
— Наши — вряд ли, — не раздумывая, отозвалась девчонка. — Там же, за старым кладбищем, карантин! Ни рыбу, ни уток нельзя — смерть, зараза! Везде таблички запретные. И мы, красные скауты, тоже за этим следим.
— Значит, если лодка и была, то — чужая, — отплывая, пробормотал сыскарь. — Зачем тогда приплывала? За рыбой? К чему такой риск: не знали о карантине?
Вопросы, вопросы… Пока что — одни вопросы. Что ж, на то они и вопросы, чтобы ответы на них искать!
Достигнув старого кладбища, Гробовский причалил к противоположному берегу. Выбравшись из лодки, встал у самой воды, напряженно чему-то прислушиваясь. Листва с берез и осин уже давно облетела, кругом уныло торчали голые прутья ольхи, а за осинами виднелась угрюмая темнота непроходимого хвойного леса.
Действительно — непроходимый. Ни тропки, ни черта… Кругом одни буреломы, овраги да прочие урочища, так что — ни пройти, ни проехать. Если бы доктор сюда выбрался — так у реки бы и упал. Однако, никаких следов — ни человеческих, ни звериных. А зверье здесь есть, вон — и утки, и кукушка… и дятел стучит-долбит. Есть птицы — есть и зверье. Кстати, об утках… Хорошо бы вернуться повыше, да в камышах пострелять… Ниже — опасно. Карантин, да и течение бурное — обратно на ройке не выгребешь. Что ж, на этом берегу искать нечего. Так… Нужно карту достать! Спросить у того же Пронина… или взять
