Охота за "Красным Февралем" (СИ) - Владлен Борисович Багрянцев

— И что ты предлагаешь? — Пусянь Ваньну даже не пытался возражать или спорить.

— «Красный Февраль» все еще где-то рядом, — вспомнил Адачи. — Он не должен уйти! Не должен, понимаешь?! За мной!!!

К тому времени, когда они добрались до капитанского мостика «Паразита», все было кончено. В живых остались всего двое или трое сальвадорцев, и среди них — капитан Исидору собственной персоной. Судя по докладу, который поступил из хвостовой части, на том фронте моряки Сферы тоже одержали решительную победу. Адачи оценил обстановку и повернулся к сальвадорскому капитану, которого крепко держали под руки два дюжих японца:

— Что вы задумали и каков был план?

Исидору не удостоил его ответом — только свирепым взглядом и плевком, полным кровавой слюны. Франк Адачи спокойно вытер лицо, бросил еще один короткий взгляд на пленного капитана и пожал плечами. Будь у него немного больше свободного времени, комиссар бы без особого туда развязал язык даже этому надменному полукровке (на прошлых войнах всякое приходилось делать) — но времени не было. Адачи отобрал у одного из своих моряков трофейный пистолет и выстрелил сальвадорскому капитану точно между глаз. В очередной раз вытер лицо, на сей раз забрызганное мозгами латинского самурая и повернулся к своему старшему помощнику:

— Командуйте, капитан.

Пусянь Ваньну не сразу понял, что комиссар Адачи обращается к нему.

Пусянь Ваньну был наследником древней аристократической династии, помнившей легендарные времена Золотой Империи Цзинь и первую волну великого монгольского нашествия; среди его предков были знаменитые министры, великие полководцы и как минимум три императора. Добрая половина его родичей мужского пола и даже некоторые из женщин его семьи погибли, сражаясь против Сферы, Англостана или Нового Альбиона под белголландскими, маньчжурскими или белокитайскими знаменами. Но Революция дала юному мандарину второй шанс — освободила от оков темного прошлого и неоднократно доверяла самое опасное оружие, известное человечеству. И Пусянь служил Сфере Соцпроцветания не за страх, а за совесть — он искренне верил в это новое братство всех азиатских народов, а все его недостатки, которые прекрасно видел, считал временными и разрешимыми. И когда Мохаммед Османи спрашивал себя — «остался на борту хоть один честный моряк?!» — он прекрасно знал ответ, потому что этим моряком был его старший помощник, не вовлеченный ни в один из многочисленных заговоров, как ложных, так и настоящих.

— Дайте мне общекорабельное вещание, — внезапно охрипшим голосом потребовал Пусянь. Один из японских моряков торопливо протянул ему микрофон.

— Слушать в отсеках! — в полную силу своих легких рявкнул потомок китайских мандаринов и золотых императоров. — Моряки Сферы, говорит ваш командир! Теперь этот корабль принадлежит нам, а вы — его экипаж! Слушайте все! Наш старый корабль, «Красный Февраль», находится в руках предателей и заморских пиратов! Знайте, что в этом нет ничьей вины, кроме нашей с вами! И теперь у нас есть единственный шанс спасти наши имена от вечного позора и черного бесчестия! Слушайте боевой приказ! Обнаружить «Красный Февраль», настигнуть — и уничтожить! Кайчо банзай!

— КАЙЧО БАНЗАЙ!!! — прозвучало в ответ.

— Комиссар Адачи назначается старшим помощником, — уже сухим и деловым тоном продолжал Пусянь. — Проведите перекличку экипажа. Мы должны знать — и как можно быстрее, сколько человек спаслось и какие специалисты у нас под рукой. Чтобы наилучшим образом распределить посты и подготовиться к сражению. Действовать придется быстро.

— Будет исполнено, капитан.

Пусянь Ваньну окинул пристальным взглядом захваченный капитанский мостик. Кровь и мертвые тела на полу, некоторые приборы разбиты шальными пулями… Но ничего критичного. Они справятся. Они должны справиться. Это ведь «Паразит», машина знакомая, простая и надежная. Все надписи на приборах и пультах сделаны на двух языках — испанском и японском, как это принято на кораблях Сальвадорского Императорского Флота. Да, они справятся.

— Как назывался этот корабль? — спросил он вслух, ни к кому конкретно не обращаясь. — «Паразит» — это ведь название целого класса, а не этой конкретной лодки.

— У него не было имени, — ответил один из моряков. — Только номер. Ю-571.

— Нам потребуется новое имя, — пробормотал капитан Пусянь. — Новое достойное имя, прежде чем мы пойдем в бой. Теперь это корабль Красной Сферы. Прежние имена потеряли смысл. Комиссар? То есть старший помощник, я хотел сказать. Какие-то идеи?

— «Багровый Декабрь», — не задумываясь ни на мгновение, ответил Франк Адачи.

Потому что настоящее восстание началось в декабре. Не в феврале, а в декабре. Он там был. Он это видел.

— «Багровый Декабрь», — задумчиво повторил Пусянь. — Да. Мне нравится. Да будет так. Пусть это имя покроется вечной славой!

«Но только если мы победим. Потому что если мы проиграем, никто никогда не узнает, какое имя носил этот корабль в свои последние часы».

Никогда.

— продолжение следует -

Глава 38. Крабовидная Туманность

* * * * *

— Могло быть хуже, — задумчиво произнес капитан Мохаммед Османи, наблюдая за неуклюжими действиями своих новых сальвадорских подчиненных — те продолжали осваиваться на своих постах. — Могло быть и лучше. Как в Крабовидной Туманности, например.

— Где? — удивилась Фамке ван дер Бумен, оккупировавшая на капитанском мостике «Красного Февраля» кресло комиссара — единственного офицера, на замену которому капитан Исидору никого не прислал. Не видел смысла.

— В Крабовидной Туманности, — охотно повторил Османи. — Там тоже встретились два корабля и обменялись экипажами.

— В Крабовидной Туманности? — переспросила Фамке. — Ты хотел сказать — «под Крабовидной Туманностью»?

— Нет, именно в туманности, — уточнил Османи. — Это были космические корабли. Это из фантастического рассказа, я в одном старом журнале вычитал. Там все закончилось хорошо…

— Избавь меня от этого, — отмахнулась Фамке. — Мне и в реальной жизни фантастики хватает.

— На «Паразите» происходит что-то странное, — внезапно сказал сальвадорский старшина, занявший пост акустика. — Никогда раньше такого не слышал…

— Дай сюда, — Османи отобрал у него наушники. — «Профессионал», дьявол тебя побери. Капитан Исидору специально сплавил мне худших? Какого черта… — Мохаммед замер, а его лицо заметно потемнело. — Ты обманула меня. Ты все-таки приказала их убить!

— С ума сошел?! — возмутилась леди ван дер Бумен и даже приподнялась в своем кресле. — Что ты такое несешь?!

— На, сама слушай! — Мохаммед щелкнул тумблером, и теперь все люди на мостике могли слышать звуки, идущие с сальвадорской лодки. — Это стрельба! Там стреляют!

— Глупости говоришь, — презрительно поморщилась Фамке и плюхнулась обратно, — а еще подводник! Да если бы я приказала их прикончить, стали бы их расстреливать внутри подводной лодки?! Сам подумай! Рикошеты, опасность для