Итальянец на службе у русского царя - Сергей Николаевич Спящий

Вдохновлённые слухами об убийстве или, в крайнем случае, смертельном ранении русского царя, к Киеву потянулись польские и литовские наёмники, привлечённые запахом большой крови ещё больше, чем блеском золота, что сулили мятежные бояре.

Не сумев полностью отбить Киев, стрельцы заняли его часть, опираясь на каменные дома как на крепости. Держась за них, они ушли в глухую оборону, зубами вцепившись в камень и землю. Выбить их оттуда не смогли ни пушенный боярами пожар, ни подошедшие со стороны Литвы отряды наёмников своей дисциплиной и вооружением напоминавшие полноценное войско.

Прищурившись, Семён-стрелец выцеливал литовского командира вот уже полчаса, осматривающего с коня позиции русских. То в одном месте появится, то в другом. Литовец держал безопасную дистанцию по опыту зная, как далеко бьют русские огнебои. И всё же, со временем, он расхрабрился или просто потерял осторожность и зашёл чуточку дальше. Всё ещё слишком далеко для прицельного выстрела, но у Семёна была своя метода. Облизав палец, старый солдат померил направление и силу ветра. И то и другое его вполне устроило. Перебрав патроны, по каким-то одному ему видным признакам, выбрал один и зарядил его. Долго выцеливал, водя стволом за бегающим туда и сюда литовцем. Грянул выстрел. Литовец упал с коня.

Сидевший рядом и старавшийся всё это время не дышать, чтобы не помешать Семёну, молодой стрелец радостно прошептал: — Так его! Точное попадание!

— Не совсем точное, — заметил Семён, наблюдая как охая и держась за плечо литовец встаёт и, прикрываясь конём, торопливо отходит обратно. — Живой остался.

— Будет знать русскую пулю, — посулил вдогонку литовцу молодой стрелец.

Семёну только и оставалось что покачать головой да отвесить молодому звонкий подзатыльник.

— Ай! Дядька, за что?

— Меньше говори, больше делай.

— Так я делаю, дядька, делаю. Ты ведь сам захотел этого литовца снять и велел мне не вмешиваться.

— Ты бы в него не попал, — ответил Семён. — Я, как видишь, тоже не очень. Ладно, меняем позицию.

— Зачем?

— Затем, что после каждого выстрела надо обязательно менять позицию. Иначе тебя быстро вычислят и обходить стороной станут. А может и убьют, чтобы не мешал.

— Это из их пугачей? — презрительно отозвался младший. — Они, считай, вдвое хуже наших стреляют, если не больше.

Семён подумал отвесить ему ещё один подзатыльник для лучшего понимания, но руки были заняты и пришлось объяснить словами: — Вдруг трофейное? Мало ли что ещё бывает?

— Понял, дядька, понял, — шмыгнул носом помощник.

Оба стрельца отползли назад из разрушенного пушечным огнём каменного дома, от которого остались только стены первого этажа и груда камней и горелых досок вместо второго и пристройки. Скрывшись от возможных наблюдателей с той стороны, стрельцы выпрямились и, осторожно перебираясь по бывшей улице, пошли к следующему месту из списка заранее присмотренных Семёном.

Изначально старого и опытного стрельца отправили в Киев наставлять молодёжь. Набранные после османского вторжения из крестьян, молодые стрельцы не прошли полный курс подготовки. Их требовалось продолжать учить и муштровать прямо на службе и для этого ряды молодняка разбавляли опытными стрельцами, прошедшими не одно сражение.

Для опытных ветеранов, назначение в Киев, должно было стать чем-то вроде отдыха. Из всех забот присматривать за молодыми да гонять их выбивая молодецкую дурь и заменяя её солдатской смекалкой. Что-то вроде почётного назначения перед ветеранской пенсией или возможность остаться на не слишком обременительной службе для тех, кому некуда было идти в гражданской жизни. Но вот как оно вышло на самом деле. И на старости лет Семён-стрелец снова должен ползать по развалинам каменных усадеб в обнимку с верным огнебоем и с молодым дурнем под боком которого ещё учить и учить. Но кто его научит солдатскому ремеслу кроме него? Ремесло солдата дюже простое. Всего и делов, чтобы научиться оставаться живым там, где враги умирают.

Молодой стрелец, не выдержав, в который уже раз, спрашивает? — Как думаешь, жив царь-отец?

Его волнение понятно. Этот вопрос интересует абсолютно всех, но никто не знает на него ответа.

— Не были бы у меня заняты руки… — кривится Семён.

— Да я просто спрашиваю, дядька!

— Не то спрашиваешь, — покачал головой старый стрелец.

— А что надо спрашивать?

— Спрашивать надо: видно ли тебя, дурня, с той стороны или нет? Литовцы на нас, бродячих стрелков, особенно злы. Много мы им людей за последние три дня повыбивали и, в большинстве, не обычных мужиков, а важных командиров. Они теперь на какую угодно хитрость пойдут лишь бы нам отомстить. От того и спрашиваю — видно тебя или нет?

Подумав, молодой ещё глубже зарылся в предварительно выкопанную ямку и присыпался сверху каменной крошкой и землёй: — Теперь точно не видно, дядька!

— Если перестанешь ерунду болтать, то ещё и не слышно будет, — советует молодому Семён.

Долгое время они сидят молча. Молодой иногда ворочается, но в меру. Да и далеко, никакой разъездной дозор не увидит. Ближе подходить литовцы побоятся и, видит бог, очень правильно сделают.

На время обеда перекусили честно разделённым пополам куском чёрствого хлеба и довольно неплохим вином. С водой у окопавшихся стрельцов были проблемы, а вот вина в погребах усадеб найдено столько, что не выпить за год. Потому и приходится питаться чем попало, но запивать это элитными винами. Самое главное не переборщить, чтобы не потерять твёрдость руки и зоркость глаза.

— Дядька, думаешь царь жив? А литовец полезет или так и будут нас, как зверей в клетке, тут держать? — не утерпел и задал наболевшие вопросы молодой стрелец.

— Опять не о том спрашиваешь, — вздохнул Семён.

— А о чём надо… смотри, дядька Семён, тучи!

— Что тучи?

— Серебристые шары. Это небесные корабли! Сколько их: раз, два, три, четыре. Целых четыре корабля!

Забыв о необходимости маскировки, Семён встал во весь рост и щуря глаза пытался разглядеть происходящее на горизонте. Через несколько долгих минут он убедился, что молодой полностью прав. Небесные корабли шли на сожжённый и захваченный мятежными боярами и литовскими наёмниками Киев.

Старый солдат облизал пересохшие губы: — Отходим к нашим.

— Чтобы рассказать им?

— Балда! Думаешь у остальных нет глаз? Чтобы узнать, что нужно делать. Приказ бродить по границе квартала и отстреливать зазевавшихся супостатов больше не важен. Нужно получить новые приказы.

Четыре небесных корабля разошлись каждый к своей цели. Один направился к прекрасно видимому сверху лагерю стрельцов, и свесившийся за борт сигнальщик принялся подавать сигналы цветными флажками. Собравшиеся кружком старшие офицеры