Пауки в банке - Александр Георгиевич Шавкунов

— Вылет через полчаса. Цель, аэродром Кирта.

Бренир кивнула и медленно поднялась, подхватила со стола шлем и повернулась к старику. Он выше, нависает над ней, как заснеженный кряж.

— Сегодня будет проще. — Продолжил Граок, глядя в глаза. — Тебя поддержат третье и пятое крыло. Мы должны сковать аянов в регионе и лишить простого способа переброски войск или налётов.

— Я понимаю.

— Вот и хорошо, ты всегда была умной девочкой. — Тяжёлая ладонь легла на плечо и слегка тряхнула. — Береги себя. Ты ещё должна занять моё место, когда всё кончится.

* * *

В этот раз пробуждение вышло вязким. Разум, как мошка в густом киселе, то пробивается к свету, то погружается во тьму. Грэйн с трудом разлепила глаза, потому что быть в подвешенном состоянии стало невыносимо.

Палата стала больше, окна пропали, а стены… серый бетон. Обе руки с катетерами. На груди и на голове датчики, по обе стороны шкафы аппаратуры. Прямо на койку смотрит стеклянный тубус камеры. Напротив койки, у стальной двери, в глубоком кресле дремлет женщина.

Старая, как сама история. Лицо худое, фактурными морщинами и складками в уголках рта. Седые волосы уложены в неряшливое каре. От неё пахнет табаком, даже сильнее, чем от Мерила. Причём чистым, без добавок. Хороший запах.

Глубины потрескавшейся памяти выплюнули имя: Синая. С ней она почти не встречалась, кажется, списывались… Память забуксовала, Грэйн помнит сам факт переписки, но не содержимое. Покалеченный разум пытается заполнить пустоту обрывками и горячечным бредом.

Синая дрогнула и раскрыла глаза. Сфокусировалась на девушке, а рука потянулась к пачке сигарет, выглядывающей из нагрудного кармана.

— О, доброе утро, деточка. — Проворковала Синая.

Голос у неё хриплый, словно у простуженной вороны. Да и сама она напоминает старую ворону. Хитрую и безжалостную. Старуха поднялась из кресла, оглядела девушку, вымученно пытаясь вытянуть губы в улыбку. Получилось очень ненатурально. Словно робот пытается имитировать человека.

— Где я… — Прошептала Грэйн.

Она помнила, что просыпалась, что говорила с Мерилом, но не помнила деталей. Да и то место было… другим. Это же напоминает скорее тюрьму.

— Ну, в больнице, так или иначе. — Ответила Синая, прикуривая и выдыхая дым в решётку вентиляции под потолком. — У нас война, нежданно негадано. Твои бывшие друзья решили тебя отвоевать, любой ценой.

— Не имеет смысла… — Пробормотала Грэйн. — Они меня пытались… нет, они меня убили, а теперь хотят забрать?

Синая стряхнула пепел в кружку, сел в кресло и наклонилась вперёд. В палате слишком мала света, и её глаза похожи на два колодца. Струйка дыма вьётся из уголка губ.

— Да, — наконец сказала она, — глупость несусветная. Вот только, если это они пытались тебя убить.

— А кто же ещё?

— Не знаю, но только в этом случае их действия имеют смысл. В твоих донесениях было мало деталей, ты обещала отчитаться, когда будет безопасно. Кто в тебя стрелял?

— Кто в меня стрелял… — Пробормотала девушка, следя, как кончик сигареты рисует в воздухе пылающий узор. — Охрана. Нас везли на точку эвакуации, остановились у кратера и…

Она дёрнулась, вспомнив вид ствола пистолета, смотрящего прямо в глаза, и вспышку, что обратилась во Тьму. Кажется, она даже разглядела остриё пули…

— Его звали… звали… Ракег. Да, Ракег… высокий, чёрные глаза и под глазом шрам.

— Под левым? — Быстро спросила Синая, вновь стряхивая пепел в кружку. — Татуировки?

— Правым. Номер на ребре ладони, семь цифр.

Брови старухи сшиблись на переносице, как две седеющие гусеницы. В глазах метнулось странное выражение, а губы тронула улыбка. В этот раз искренняя.

— Четыре, Шесть, Пять? — Спросила она.

— Кажется… оно начиналось так. — Борясь с нарастающей болью, ответила Грэйн.

Череп будто раздувается на месте раны. Хочется снова закрыть глаза и провалиться в небытие, пока боль не утихнет. Или пока она не умрёт.

— Ох, девочка… кажется, вас всех поимели. Причём очень и очень грубо.

— Не понимаю…

— Это старая шутка. Двоичный код, в виде большого числа.

Об этом Грэйн не задумывалась, она всегда воспринимала татуировки, как блажь или нечто тюремное. Уголовники всех стран испытывают странную любовь к украшению кожи. Только в их случае, татуировками метят людей. Чтобы без расспросов понимать, кто перед тобой.

Если подумать, она могла бы разобрать этот код в двоичную систему. Но этой займёт больше времени и явно не сейчас. Дырка в черепе мешает думать.

— Скажем так, там прямой и ясный посыл по неприличному адресу. Такие любили набивать наёмники Фера. А среди них полно дезертиров из Кахаара, ну и от нас.

— Ох, Орсар-дей… — Простонала Грэйн. — Неужели всё так глупо…

— Ну, к вашей операции не могли привлекать большие силы, — пробормотала Синая, — ограниченный контингент, скорее под прямым контролем.

— Да… — Простонала девушка, прижимая ладонь к виску. — мы вели отчёт со средним принцем и его отделом.

— Значит, — протянула Синая, качая головой и щурясь, — никто не знает, что ты наш агент. Да, вас развели, как детей, но тебя не раскрыли. Ты, по прежнему, верноподданная Кахаар. Это можно использовать.

— Как?

— О, это предоставь мне.

* * *

Звено поднялось в воздух, ведомое Бренир. Поднялось на высоту облаков, но небо чистое как слеза девы. Земля простирается так далеко, что даже виден лёгкий изгиб. Сияющие отражённым светом ленты рек, древние леса с руинами древнего мира. Чёрные полосы дорог и дым. Много дыма над горящими базами и городами.

По внутренней связи проскакивают краткие отчёты ведомых, корректировки курса. Связь со штабом оборвалась десять минут назад. Над истребителями величественно движется огромный самолёт радиолокации, большая часть полезной нагрузки у него занята баками с топливом для истребителей.

Когда они отработают по аэродрому, пехота займёт его и тот станет их место дислокации.

С высоты мир выглядит безмятежным. Если не обращать внимания на дым. Ветер норовит поднять истребитель выше, чтобы она могла заглянуть за горизонт. Увидеть цель. Бренир.

Канал внешней связи шипит, наполняя разум фоновым шумом, оттеняющим мысли. Изредка проскакивают отдельные слова, обрывки фраз, эхо, бродящее в атмосфере последние три столетия. В детстве она часто слушала эфир, пытаясь собрать какофонию в связные сообщения. Словно бы нечто за пеленой обломков пытается связаться с ней и всем миром. Тогда она фантазировала, что добрые пришельцы пытаются им помочь. Выпустить из клетки, в которую превратилась планета.

Странно думать о целой планете, как о тюрьме, но если есть ограничение то что угодно превращается в темницу.

Бренир подняла взгляд к небу. Лицевая