Вик Разрушитель 10 - Валерий Михайлович Гуминский

— Лишь бы до дуэли дело не довёл, — забеспокоился Владимир Артемьевич. — Нам вот только грызни с московскими князьями не хватало!

Лиза улыбнулась. Князья Серебряные считались дальними родственниками основной ветви Оболенских и входили в клановую структуру самого мощного из тверских родов. Что не помешало одно время княжичу Мишке ухаживать за красавицей Елизаветой и даже просить руки у её отца. Владимир осерчал и крепко побил воздыхателя на полигоне, завуалировав свой гнев тренировочным магическим боем. Дураку понятно, что даже малейшая капелька родственной крови может испортить Дар. Мишка по глупости и недомыслию забыл, кем является девушка для Оболенских, и едва не опозорил свою семью столь идиотской выходкой.

Лиза была бриллиантом Рода Оболенских, тайное и безотказное оружие, которым они пользовались без колебаний и сомнений. Этакий прелестный стенобитный таран, разваливающий любую преграду. В свои девятнадцать лет Елизавета Владимировна уже мастерски владела искусством интриги и обольщения. Двери высокопоставленных чиновников она открывала не пинком своей стройной ножки, а белозубой улыбкой. Конечно, девушка не могла в одиночку влиять на процесс продвижения продукции Рода, но в меру своих колдовских чар, и благодаря утончённым манерам, а где надо — и шантажом, она добилась того, что Военная Приёмка заинтересовалась «Панцирем-2М» и почти уже была готова принять его на вооружение в войска. Однако фиаско Лося в бою с Волхвом практически похоронило многомиллионный контракт.

Поэтому у Лизы был кровный интерес отомстить княжичу Мамонову, который выступал под позывным «Волхв». Так что в её прелестной головке уже сформировалась идея, как добраться до секретов линейных двигателей, а заодно утопить дерзкого молодого выскочку из якутского клана в череде склок и скандалов. Вдруг получится разрушить предстоящий брак Андрея с Великой княжной Лидией? Это будет лебединой песней Лизы Оболенской. Ведь таким образом можно вбить клин между Мстиславскими и Мамоновыми.

Улыбнувшись своим мыслям, она не заметила, как пристально поглядел на неё дед, а потом обменялся взглядом с отцом. И оба, не сговариваясь, синхронно кивнули, словно давали добро на проведение захватывающей операции. Уж они-то знали, что устоять против обольстительного тарана молодой парень не сможет.

Примечание:

[1]Мин ытыктабылым (якут) — мое почтение!

Глава 3

1

Хорошо с самого утра получать приятные сюрпризы! А когда они вдвойне приятные — так и вовсе праздник на душе! Сначала лично мне позвонил цесаревич Юрий Иванович и торжественным голосом, словно вручал ещё одну медаль, сказал, что мой арест закончился, и я могу без всяких ограничений перемещаться не только по Москве, но и по России. Шутку оценил, спасибо. Поблагодарил будущего (ведь договорённости в силе остались, да?) тестя, но суховатым тоном, не показывая эмоций. Мстиславские могли бы и раньше объявить амнистию за участие в освобождении заложников в составе сводной группы бойцов. Ан нет, сиди до последнего. Император таким образом решил показать своё отношение к нарушителю порядка. Хотя, кто мешал ему Шульгина посадить на цепь, чтобы не вздумал больше в чужой дом влезать? Странное какое-то отношение государя к моей персоне.

Цесаревич моё состояние не оценил, попрощался и сбросил вызов. А через несколько минут подбежал Эд и радостным голосом объявил, что Яким сам только что связался с ним и попросил забрать его сегодня из больницы. Выписывают, оказывается. Я тут же дал команду парням подготовить «Фаэтон» и внедорожник сопровождения.

— Ой, надо же пирожков напечь, а то Якимушка совсем, наверное, исхудал! — заохала Оксана, вышедшая послушать наш оживлённый разговор, и тут же умчалась на кухню, откуда послышался её зычный голос. — Знаю я, как в больницах кормят!

— Пропал наш якут, — засмеялся Эд. — Оксана теперь не успокоится, пока вес ему не нагонит.

— Ничего, недельку на домашних харчах посидит, да и сам сбежит, — поддержал его шутку Петрович. — Правда, недалеко. От Оксаны разве что за забором спрятаться можно.

Пока парни готовили машины к выезду, я позвонил Лиде и предупредил её, что на занятиях меня сегодня не будет весь день. Да, понимаю: учёба сейчас должна стоять на первом месте, но продемонстрировать свою благодарность и пожать руку человеку, рисковавшему своей жизнью за меня, было куда важнее, чем сломя голову мчаться в больницу, потом оттуда домой и сразу же в лицей. Подобная суета отражается на репутации. Люди видят, что для их хозяина важнее, делают выводы. Так что никуда я торопиться не буду.

Великая княжна поинтересовалась, по какому поводу прогул, чтобы объяснить причину классному руководителю. Услышав мой довод, успокоилась и даже пообещала смягчить санкции со стороны Фёдора Еремеевича. А ведь наш математик весьма строг в отношении непосещения его уроков. И так несколько занятий из-за поездки в Скандию пропустил.

Мы доехали до Бахрушинской клиники, в которой лежал Яким, за несколько минут. Удивительно, что именно сюда привезли моего личника, можно сказать — почти домой. Никанор подкатил к двухэтажному главному корпусу и остановился неподалёку от входа, чтобы не загораживать подъездной путь для служебного транспорта.

Сотрудники клиники и посетители, видимо, были сильно удивлены, когда я и дружная компания личников ввалились в холл. Подойдя к административной стойке, я вежливо поздоровался с дамой в очках, сидевшей за стеклянной перегородкой и с улыбкой пояснил:

— У нас сегодня друг выписывается. Можно к нему в палату подняться?

— Он ходячий? — уточнила дама, а её пальцы зависли над клавиатурой.

— Ещё какой! — я назвал фамилию Якима, и она шустро застучала по клавишам, несмотря на длинные ногти.

— Да, он выписан, — подтвердила служащая, оторвавшись от экрана. — Ходячие сами спускаются в холл, поэтому вам нужно набраться терпения и подождать друга. Возможно, лечащий врач даёт ему рекомендации. Не переживайте так, скоро встретитесь.

— Благодарю, — я отошёл к своим и попросил Эда набрать Якима.

— Да я уже позвонил ему, — сказал старший телохранитель. — Ему выписку делают. Попросил подождать десять-пятнадцать минут.

— Что ж, подождём, — я направился к длинному ряду мягких лавочек, протянувшихся у противоположной стены и присел на свободном месте. Парни расположились полукругом, прикрывая меня, и негромко переговаривались между собой.

Яким, к счастью, долго не задержался. Он ещё на лестнице заметил нас. Его скуластое и похудевшее лицо осветилось улыбкой. Помахав нам свободной рукой (вторая была занята сумкой с вещами), сахаляр ускорил шаг, и, как только оказался внизу, попал в крепкие объятия друзей. Спокойно, сдерживая эмоции, все по