Фантастика 2025-150 - Иван Катиш
Да даже не упрощение, а откровенный регресс! Не всё можно и нужно решать, используя опыт прошлых лет.
Вот Кацу недавно спрашивал, как она поняла, что он военный, а Рико — технарь?
Шайя пыталась ответить, но получилось неубедительно, потому что мозг человека — сложнейшее устройство, и иногда сам не понимаешь, откуда что берётся. И ей кажется, что здешние учёные влезли в его работу, всё же толком не разобравшись в нём, иначе бы не рисковали так.
На вопрос Кацу она пыталась рассуждать логически, но как быть с проходящей мимо кошкой, на мордочку которой посмотришь — и уже понятно, что это финтифлюшка с ближайшей помойки!
А бывает, идёт кот — и уступишь ему дорогу, потому что сразу видно — это вожак, и взгляд у него властный и умный.
Откуда приходит это понимание вместе с симпатией или антипатией? И способен ли на такой же мгновенный анализ искусственный мозг?
Шайя всё время возвращалась мыслями к своему будущему вне поселения. Как ей конкурировать с теми, кто совершенствует себя технически?
Пока она решила, что её козырь — жизненный опыт, и его необходимо наращивать. В её ситуации пока всё складывается как нельзя лучше! Знакомство с разным трудом ей интересно, а освоение новых навыков намного лучше развивает её мозг, чем постепенно усложняющиеся задачки профессора. Они важны, но Ниярди вскоре придётся признать, что у неё нет математического таланта.
В следующие выходные Шайя передала через профессора целый короб разных фруктов для Цера в надежде на то, что это поможет смягчить сердце его нового учителя.
И вот казалось бы, с момента отъезда её друга прошло всего две недели, но последний летний день сдал свои позиции осени, и настала пора передать подготовленные саженцы сотрудникам заповедника.
Раньше она думала, что достаточно будет помочь посадить деревца где-нибудь вблизи от центрального здания, но теперь, когда проектом озеленения занимаются официальные власти, самовольничать было нельзя.
Шайя не знала, как поступить, и решила связаться с господином Тиба. Она нашла в сети адрес и обратилась к его секретарю, объяснив, кто она и по какому поводу.
При общении с секретарём с Шайи сошло семь потов! Помощницей господина Тиба оказалась очень яркая молодая женщина, которая на взгляд девочки выглядела очень уж неординарно, и смотреть на неё было неловко.
В первый миг Шайя приняла секретаршу за очеловеченного робота, настолько гладкой, даже глянцевой, была у неё кожа и нереальным богатством выглядели спадающие на плечи, сверкающие золотом волосы. Но на это можно было не обращать внимания, а попросту не пялиться, если смотреть только в глаза, однако, подвох крылся и в глазах. Они были огромными, чуть вытянутыми к вискам, ярко жёлтыми с золотыми искрами, и один из них всё время явно считывал какую-то информацию, а второй с интересом разглядывал обомлевшую Шайю.
Понимая, что некрасиво так откровенно таращиться, девочка опустила взгляд и едва не выругалась. Прозрачная поверхность столешницы не скрывала «идеальной» фигуры, которую можно было бы увидеть в мультфильмах, но не у живых людей: буквально осиная талия, математически идеальные округлые бедра и тонкие длинные ноги с крохотной ступнёй.
Это всё было красиво и, на взгляд Шайи, противоестественно, и ощущалось ею скорее уродством, а не красотой. Оставалось радоваться, что далеко не все могли позволить себе столь кардинальное изменение внешности.
Секретарь господина Тиба задавала вопросы дозвонившейся девочке, и отвечая на них, Шайя потихоньку успокоилась. Когда связь завершилась, она подумала о том, что у того Тибы, которого она видела, не может быть в секретарях столь эффектной особы. Он бы её скорее высмеял, чем смотрел бы с восхищением, и тогда возникал вопрос: к кому же она дозвонилась?
Поставив электронную книгу на стол, девочка ещё немного пофантазировала на тему того, чем руководствовалась секретарша, меняя свою внешность, но вскоре занялась своими делами, больше переживая о том, верно ли она поступила, напомнив о себе.
Наверное, надо было сначала посоветоваться с профессором, но у него каждая минута на счету и было жаль отвлекать его. А у неё в прошлой жизни после выхода на пенсию выработался полезный рефлекс без стеснения и страха тревожить власти любого уровня по поводу уборки парадной, установки новых скамеек во дворе, починки протекающей крыши, замены лопнувшей батареи…
Спустя час экран книги вспыхнул, и Шайя подскочила, чтобы принять входящий вызов. На миг мелькнула секретарша, сообщив, что сейчас будет говорить Тиба, и исчезла.
Девочка давно забытым жестом схватилась за сердце и увидела крайне усталого молодого мужчину, но не того, кто был у неё в гостях. Видимо, её лицо было выразительно, так как он усмехнулся и взял беседу в свои руки:
— Шайя?
— Да.
— Я отец Ютаки. Аош Тиба.
— Очень приятно с вами познакомиться, господин Аош Тиба, — вежливо поклонилась она.
— На следующей неделе мы начнём работу по озеленению земли между заповедником и пригородом и тебе надо быть на месте. Приедет съёмочная группа. План их действий уже согласован со мною и тебе нужно будет на камеру посадить несколько деревьев и цветов. Справишься?
— Э-э, конечно, но как я туда доберусь без профессора? Это мне надо будет выйти ещё ночью…
— Хм. Я пришлю за тобой за лётомобиль.
— Хорошо. А проект разве уже готов? Можно мне посмотреть на него?
— Интересно? — мужчина одобрительно улыбнулся.
— Интересно, само собой, но, — нахмурилась девочка, — я хочу понимать, что именно буду рекламировать. Вы же собираетесь использовать не только моё лицо, но и сказать всем, что я из алани?
— Верно, кроха, — мужчина откинулся на спинку стула и с большим любопытством посмотрел на свою собеседницу.
— Это очень важный шаг, и мне надо посоветоваться со старейшинами.
— Сколько тебе потребуется на это времени?
— Час.
— Очень хорошо. Через час я с тобою свяжусь.
На экране показалась обычная заставка, и Шайя какое-то время стояла, боясь отойти.
Она уже обсуждала своё участие в озеленении с профессором, и он подтвердил, что это редкий случай, когда во главу действий ставится желание украсить свою планету и только потом учитывается всё то, что можно выжать из этого проекта. Но ведь всё переменчиво, и страшно оказаться крайней, если вдруг всё пойдёт не так. Страшно не за себя, а за доживающих свой век алани!
Шайя оставила все
