Фантастика 2025-150 - Иван Катиш
— Лей на голову и лицо, потом пить, — попросила она.
Ей не надо было поворачиваться, чтобы понять, что это был Кацу. Он не стал лить воду ей на голову, а намочил что-то из своей одежды и сделал охлаждающий компресс, а потом ещё побрызгал чем-то на волосы, избавляя их от наэлектризованности. После протёр ей лицо и напоил.
— Старейшине…
— Сейчас.
Теперь уже она видела, как Кацу склонился возле Сакра и так же смочил тому лицо и дал напиться. Позади Шайи тоже происходила какая-то возня, но повернуться она не могла хотя бы потому, что жутко затекла шея.
Иногда она, словно загипнотизированная, впадала в прострацию и ничего не видела, не слышала, кроме рвущейся вверх энергии. Столб уже стал едва заметного нежно-голубого цвета, а шляпка гриба всё ещё удерживала свои контуры, но стала такой огромной, что вскоре её границ будет не видно.
Всё чаще Шайя выпадала из гипнотического состояния, и тогда минуты растягивались в бесконечность, её тело начинало трясти, а из глаз лились слёзы. Больше всего донимала боль в коленях, а остальное… было плохо, просто плохо и всё время хотелось пить.
Харадо был рядом и, кажется, это он подложил ей под колени подушки, но они уже не спасали, он, изогнувшись, разминал ей шею, спину, поддерживал её под мышки, но тогда заваливался старейшина.
— Шайя, ты сейчас упадёшь, ты больше не можешь, что мне сделать, как помочь тебе? — услышала она словно издалека.
Девушка тянулась за мокрой тряпкой, которой Кацу протирал ей лицо, и понимала, что он прав: она уже не контролирует себя. Сделав несколько глотков, больше проливая воду, чем осознанно глотая, Шайя последним усилием пнула Ягуда в бок.
— У-у, — услышала она стон.
Девушка с трудом оглянулась, морщась от боли. Парень был белым, но его не трясло, и вообще он выглядел довольно прилично на её фоне.
— Ягуд, медленно садись и аккуратно подтягивай к себе старейшину. Пусть он сидит, опираясь на тебя, как в кресле. Его тело не выдержит напряжение, ему нужна помощь. Думаю, твоя энергия уже растеряла свою агрессивность, и ты сам сможешь контролировать её, полностью подчиняясь Сакру. Ты понял? Ты даёшь силу, а старейшина управляет ею! — из последних сил объясняла Шайя.
— Пусть управляет. У меня пустая голова, так что я и в носу у себя не соображу поковырять, — буркнул Ягуд, случайно разрывая контакт с Шайей, а она в это время всё ещё касалась тянущего энергию старейшину. Её лицо вмиг стало белым, и она завалилась набок, а старейшина упустил контроль над столпом энергии, и пусть та уже растеряла значительную часть силы, но удар по находящимся вблизи людям оказался серьёзным.
— Идиот, — пнул парня Харадо, тряся головой, и не давая тому броситься к девушке, — делай, что она сказала! — прорычал он.
Ягуд сразу понял свою ошибку, и уже вновь контактировал со стариком, а теперь, кося взглядом на неподвижную Шайю, осторожно обхватывал старейшину и тянул к себе.
— Сейчас, сейчас, — бормотал парень, — сейчас будет удобнее.
Сбитый с ног полыхнувшей энергией брат Ягуда подбежал и помог ему сесть так, чтобы была опора, а Сакру он сам послужил в качестве кресла и, соответственно, источника. Старик вздохнул с облегчением и прошептал, что самое опасное позади, но энергию на волю выпускать ещё нельзя.
Шайю в это время оживляли всеми известными способами. Её сердце начинало биться, но вскоре, словно ему не хватало сил, замедлялось и останавливалось.
— Скажи им, — прошептал старейшина, — пусть опустят в озеро. Вода напитает её силой.
— Эй, Харадо, ищи озеро и опусти в него жену! Вода даст ей сил! — крикнул Ягуд, закрыв глаза.
Он не хотел видеть безжизненное белое лицо девушки. Её ресницы, брови, губы, на этом лице-маске казались неестественно яркими, и от этого ему становилось страшно. Он несколько часов подряд ощущал тепло её ног, упирающихся ему в бок и теперь, из-за одного его непродуманного шага, вместо волнующего тепла — могильный холод.
Глава 22. В которой Ягуд проявляет активность, но его сила преподносит Шайе неожиданный сюрприз
— Здесь есть озеро? — зарычал Харадо.
— В десяти километрах отсюда… — ответил осунувшийся управляющий, баюкая сломанную при падении руку.
— Транспорт? — ни на кого не глядя, спросил Харадо.
— Рядом дорога, можно там…
— Быстро!
Несколько человек бросились по направлению к дороге и разбежались по сторонам. Один рванул к небольшому поселению, другой в сторону парковки у магазина. Через двадцать минут один из охранников уже приземлился поблизости от Харадо. Маленький частный летунец, но он идеально подходил, чтобы преодолеть густой лес и сесть на узкой полоске бережка.
Кацу, держа на руках Шайю, дыхание которой вновь замедлялось, как и её сердцебиение, вбежал в воду. Он боялся, что прохладная вода навредит ей, боялся, что сейчас сердце вновь остановится и больше его не получится запустить, но понимал, что вынужден довериться совету аланского старейшины, потому что сейчас слишком рискованно мчаться в больницу и нарваться на закрытые двери. Эвакуация населения уже состоялась.
Он поддерживал девушку на воде, интуитивно покачивая её, создавая движение и стараясь при этом сильно массировать её ладони, активируя внутренние ресурсы тела. Он шептал ей только одно:
— Не сдавайся, милая, не сдавайся… не смей сдаваться…
Шайе не хватало сил открыть глаза, в голове неприятно шумело, но лба, а потом и щёк касалось что-то раздражающе горячее и жгло.
«Ну сколько можно?» − возмущалась она, смирившаяся с холодом и трясучкой. Её трясло равномерно и уже привычно, но эти горячие прикосновения нервировали, тормошили, мешали!
«Надоело!» − сердито подумала она и открыла глаза.
Низко склонившись, её гипнотизировал Харадо, и это его губы показались ей обжигающими. В удивлении она ещё шире открыла глаза и попыталась что-то сказать, но зубы лязгнули так, что прикусили язык.
«Да что б вас всех!» − хотелось плакать, так всё было плохо! Холод достучался до разума и теперь терзал тело с ещё большим остервенением.
— Замёрзла?
«Бинго!»
Он понял по её взгляду, что прав и бегом потащил её на берег, где с маньячной одержимостью сорвал с неё одежду, а потом с трудолюбивостью хищного паука упаковал в какую-то бумагу, долго тискал, изображая массаж или растирания, и при этом норовил держать подвергающийся страданиям кокон возле настоящего костра.
«Сумасшедший» − мелькнула вялая ворчливая мысль.
Как-то само собой удалось сладко потянуться, нарушая целостность накрученного на неё кокона, а потом согревшееся тело само отправило свою хозяйку в забытьё. Шайя только и
