Последний Самурай – 2 - Павел Барчук

После моего заявления, в холле воцарилась напряженная тишина. Все взгляды, полные удивления и замешательства, обратились к Каору. А вот ее лицо теперь выражало лишь спокойную решимость. Она кивнула, принимая вызов, и ее флегматичное смирение подлило масла в огонь. В глазах Куроды появилось откровенное удовлетворение, он, видимо, уже предвкушал легкую победу.

— Пожалуй, это будет интересно, — ухмыльнулся советник Инагава-кай, окидывая Каору пренебрежительным взглядом. — Ведите нас в тренировочный зал.

Вакагасира, хоть и выглядели ошарашенными моим решением, поспешно засуетились, указывая путь.

Мы двинулись по коридорам офиса Ямагути-гуми, пока не достигли просторного додзё. Стены зала были обшиты темным деревом, а в центре расстелен толстый татами. Воздух здесь казался пропитан запахом старых матов и мужского пота, что придавало этому месту особую, суровую атмосферу.

С двух сторон от татами располагались ряды скамеек, на которые поспешили усесться присутствующие якудза, предвкушая зрелище.

Курода и два его спутника заняли одну сторону, мы с Танакой и вакагасира — другую. Каору встала в центре татами, ее осанка была безупречна, а взгляд прикован к противнику.

— Правила просты, — произнес Курода, обращаясь к Каору. — До первой крови. Самурайские мечи. Готова, девчонка?

Каору лишь слегка склонила голову, не ответив ни слова. Она повернулась к стойке с оружием и схожу, не задумываясь, выбрала себе катану. Клинок блеснул в свете ламп, когда она проверила его баланс.

Я почувствовал, как напряжение в зале нарастает. Даже мои вакагасира, до этого с недоверием смотревшие на происходящее, теперь внимательно следили за каждым движением Каору.

Курода выбрал себе массивную нодати — длинный и тяжелый меч, предназначенный для рубки. Его уверенность была очевидна, он явно считал, что размеры и грубая сила решат исход поединка. Он встал напротив Каору, подняв меч, и принял стойку. Девка наоборот не торопилась, она держала катану острием вниз, расслабленно, но в то же время лично я не сомневался, Каору готова к любому движению соперника.

— Начинайте! — скомандовал кто-то из вакагасира.

Первым атаковал Курода. Он с ревом ринулся вперед, его нодати со свистом рассек воздух. Удар был мощным, нацеленным на голову Каору, но она, словно тень, ушла от опасности, едва заметно сместившись в сторону. Клинок Куроды просвистел в сантиметрах от ее лица. Каору не ответила контратакой, лишь скользнула дальше, уклоняясь от следующего удара.

Она двигалась с невероятной грацией, словно хищница, оценивающая свою добычу. Каждый ее шаг был выверен, каждое движение тела — экономично и точно. Она не тратила лишних сил, не делала ненужных движений. Ее глаза, в которых я раньше видел лишь озорство, теперь были полны сосредоточенности и остроты. Она танцевала вокруг Куроды, легко уходя от его размашистых ударов, которые, несмотря на свою мощь, были предсказуемы.

Курода начал злиться. Его атаки становились все более яростными, но и все менее точными. Он тяжело дышал, его лицо побагровело от напряжения. Каору же, казалось, лишь разминалась. Она ждала своего момента, выискивая слабое место в защите противника. Я видел, как она постепенно изматывает его, заставляя расходовать силы впустую.

В какой-то момент, когда Курода в очередной раз промахнулся, Каору резко изменила траекторию своего движения. Она не ушла в сторону, а стремительно бросилась вперед, сокращая дистанцию. Ее катана взлетела в воздух. Курода попытался заблокировать удар, но его нодати был слишком медленным. Клинок Каору скользнул по его руке, оставив тонкий, но глубокий порез.

Кровь выступила на предплечье Куроды, окрашивая рукав его дорогого костюма в еще более темный цвет. Он замер, ошарашенный, не веря своим глазам. В зале послышались приглушенные вздохи. Мои вакагасира смотрели на Каору с неприкрытым изумлением. Даже Курода, до этого самоуверенный и надменный, теперь выглядел растерянным.

Каору отступила на шаг, ее катана опустилась. Она не выглядела ни торжествующей, ни высокомерной. Просто спокойной и уверенной.

— Первая кровь, Курода-сан, — тихо произнесла она, ее голос разнесся по притихшему залу. — Поединок окончен.

Курода медленно опустил нодати. Он посмотрел на свою раненую руку, затем поднял взгляд на Каору. В его глазах читалась смесь гнева, разочарования и… уважения. Он, видимо, впервые за долгое время столкнулся с тем, кто смог его так легко превзойти.

Я наблюдал за всем этим с чувством глубокого удовлетворения. Каору не только унизила Куроду, но и показала всем присутствующим, насколько сильна она и, как следствие, насколько силен теперь Ямагути-гуми под моим руководством. Нет, все-таки есть свои плюсы в этой их безумной любви к традициям.

Случившийся поединок был лишь первым шагом, но он стал решающим для моего пути в роли оябуна. Теперь они знали, что я не тот, кого можно легко сбросить со счетов.

— Адачи-сама, — Каору подошла ко мне и вежливо склонила голову. — Теперь, когда вопрос с сомнениями Инагава-кай решен, позвольте пригласить вас для важной беседы. Мне нужно кое-что вам показать.

Горькая правда лучше сладкой лжи

Проигрыш совсем не обрадовал Инагава-кай, конечно. Они рассчитывали на другой исход, но, к моему тихому удовлетворению (в который раз убедился в помешательстве якудза на традициях), после случившегося Курода с сопровождающими буквально ретировались из офиса Ямагути-гуми. Отклонялись в полном смысле этого слова.

Как только наши «гости» исчезли, в раз забыв обо всех претензиях, Каору, из-за которой весь этот балаган и начался,(потому что оябуном я стал с ее подачи), снова попыталась утащить меня на приватный разговор. Но куда там. Вакагасира, вдохновлённые случившимся, решили высказать своё «ценное» мнение, и мне пришлось задержаться.

— Адачи-сама, это было… неожиданно, но очень мудро. Впечатляюще. — выдавил из себя Кэзухи, глядя на меня так, будто я голыми руками армию самураев расколошматил.

Хотя, по чести сказать, героиней была Каору. Она же поставила этих долбаных Инагава-кай на место. Но вся фишка в том, что японцы реально так мыслят. Для них Куору сейчас являлась, образно говоря, чем-то вроде самурайского меча в моих руках. Соответственно, по мнению вакагасира врага одолел я. Вот такая у них странная логика.

Я кивнул, сохраняя на лице выражение, с которым обычно смотрят на земляных червей под ногами. К моим «лейтенантам» теперь тоже имеются вопросы. Их я сейчас и задам. Нельзя спускать подчиненным с рук любой косяк, а уж косяк задуманный специально — тем более.

— Что, по вашему мнению, впечатляющего в том, что вы за моей спиной решили устроить цирк, даже не удосужившись сообщить мне о реальном положении дел? — Мой голос был ровным, как лезвие катаны, я очень постарался, чтоб он звучал максимально жестко. — Вы думали, я совсем отупел? Или просто пешка, которую можно использовать, как заблагорассудится?