"Фантастика 2025-167". Компиляция. Книги 1-24 - Алекс Войтенко

Игнат заметил, что брат Щезник делает первые успехи в сабельных упражнениях, но до приличного, курва, уровня ему как к Говерле на четвереньках. Северин помог Бойко написать пару очередных писем конфетке Орисе.

– Она тебе еще не ответила?

– Еще нет, – ответил Игнат. – Но ответит, я точно знаю!

Филипп в большинстве своем читал, иногда играл на варгане, во время ночевок под небом всегда отлучался на пару часов, вооружившись луком и стрелами. Возвращался с добычей: зайцем, уткой или куропаткой, а однажды вечером притащил молодого кабанчика.

— Вот так выстрел! — восхищенно крикнул Ярема. - Прямо в сердце!

Шляхтич любил готовить, получалось у него вкусно, так что должность повара перешла к нему сама собой. В поселках Яровой постоянно покупал сумки сладостей и угощал ватагу включительно с Вишняком.

— Мамуньо еженедельно шлют деньги, надо их тратить. Зачем они еще нужны, — объяснял шляхтич.

Однажды Северин направился в банк вместе с Яремой, отдал молодому клерку грамоту характерника и узнал, что на личном счету почти полторы сотни дукачей.

— Хотите снять деньги? – поинтересовался клерк уважительно.

– Десять золотых, – ответил Северин.

Огромная сумма не радовала его. Тем не менее, наследство, которое накапливалось годами после смерти мамы, пригодится, как защита от будущих затруднений.

Марко держался в стороне, поочередно атакуя ватагу замечаниями, и всех такое расписание вполне удовлетворяло. Юноши брата Кременя уважали, но не любили, Вишняк платил той же монетой.

— Вот бы его как-то наквасить, чтобы зашкварчало, — мечтал Игнат. — Сколько путешествуем вместе, до сих пор не понимаю, что он за хлоп. Может, на Покров напоить выйдет?

Но на Покров, праздник украинских защитников, напоить не удалось: в ответ на поздравление Вишняк только отмахнулся, не изъявив желания поднять бокалы. В тот же день в небольшом селе они перестрелили толпу, встревоженную гулом вокруг двух мужчин.

Казак крепкого телосложения, с седой селедкой, большой серебряной серьгой в ухе, имел на себе синий кунтуш, указывавший на офицера пехоты. На боку темнело свежее пятно грязи: вероятно, из-за падения в лужу.

— Ты дома сидел, землю пахал и горя не знал! Не твой этот праздник, — казак, изрядно под хмелем, размахивал саблей. — Ты с первыми усами в армию пошел, в шалаше жил, людей стрелял? Видел, как собратьев превращает в мясо выстрелом пушки? Был на волоске от смерти? Это делал я!

Он трижды ударил себя в грудь кулаком и каждый раз немного шатался от собственных ударов:

– Хорунжий! Кирилл! Руденко!

Его оппонент, долговязый крестьянин в свитке, миролюбиво выставил руки и мутными глазами оглядывался в поисках путей отступления.

- Я праздную, потому что я - воин, я - защитник! Меня святая Богородица покровом своим защищала, когда я служил под малиновыми коррогвами! — кричал защитник. – А где ты был, а? У печки сидел, бабу давил? Так и сиди дома, а не по кабакам чужой праздник празднуй!

Северин разглядел на кунтуше хорунжего герб: четырнадцатый стрелковый полк «Шулики», одно из известнейших подразделений войска Сечевого.

— Дед Кирилл, виноват, не бейте, — пролепетал долговязый. — Я пойду... Не бейте только!

Его покорный тон разъярил казака.

– В порты наложил? Сопляк! — Кирилл брызгал слюной. – Даже постоять за себя не можешь! Какой из тебя мужчина?

Он попытался ударить саблей, но она почему-то застряла в воздухе.

- Не трогай, - сказал мрачно Вишняк, сжимая ладонью лезвие.

Кирилл уставился на него, собирался с мыслями несколько секунд, после чего разродился:

— Чертовые вурдалаки! Нигде от вас тайник не найдешь!

Хорунжий выдернул и спрятал саблю, а затем расплылся в пьяной улыбке. Его долговязый оппонент воспользовался возможностью и быстро накинул пятками.

— Люблю вас, проклятых химородников! Как тогда в двадцать втором не дали моей головушке полечь, то и сейчас не дали вздор встругнуть... Хорунжий Кирилл Руденко к приказам готов! — казак торжественно отсалютовал.

— Иди поспи хорошенько, хорунжий Руденко, — приказал Марко.

— Слушаюсь, господин рыцарь, — и казак неуверенно пошел, бормоча. – Дьявольские ублюдки, храни вас Господь! Адские бусурманы, пусть Богородица покровом защитит... Мамаев помёт...

Толпа расступилась, а характерники поехали дальше.

– Ты его знаешь, брат? – поинтересовался Игнат.

– Впервые вижу, – ответил Марко.

Со временем Чернововк понял две вещи, которые его огорчили. Первая была такова: брат Кремень сильно напоминал Игоря. Каждое его замечание дергало болезненные нити, которые после смерти отца он считал разрезанными навсегда, и Северин все больше ненавидел назначенца. Другое дело заключалось в том, что братья провели гораздо больше времени в поисках Савки, чем вместе с ним — теперь отсутствие брата Павла перестало быть пустотой, как в первые дни; все привыкли.

Это его раздражало. Северин едва сдерживал насмешки, когда Яровой, как ни в чем не бывало, дискутировал с Бойко о будущем холодного оружия.

— Уверен, что через двести лет сабли останутся только по музейным коллекциям. Возможно, у каждого человека будет нож или что-то похожее, на всякий случай, — рассуждал Ярема, потягивая трубку. — А так все будут воевать с огнем.

— Вот ты как умный, а все равно дурбецел, — хохотнул Игнат. — Ты хоть раз пистолета заряжал? Или ружье? Представляешь, сколько времени это занимает? Тебя раз семь зарубят, пока стрельнешь. А если ливень? Вздор говоришь.

— Считаю, что в будущем заряжание ружья будет занимать секунды. Хоть под дождем, хоть под снегом, хоть... Дьявол! – Офелия споткнулась на ямке, Ярема чуть не выпустил трубку из руки, быстро отряхнул бороду от табачного пепла. - Смотри, мне бороду не прожгло?

— Да вроде нет.

Они и забыли, какой Савка по виду, — подумал Северин.

- О чем это я... А! Пистоль можно заряжать через мгновение, при этом даже не опуская его. Представляешь себе такое?

— Ну ты и выдумщик, — покачал головой слобожанин.

– К тебе никто не осмелится подойти!

— И ты не отважишься ни к кому двигаться. Что тогда? Все будут сидеть по ямам в миле друг от друга и будут пытаться попасть?

– А еще пушки, – восхищенно продолжал шляхтич. — Представь пушку, которую можно самому на руках переносить, ставить без лафета, а будет бить она в десять раз дальше, чем