Фантастика 2025-150 - Иван Катиш

— Зазоры между барабаном и подбарабаньем неправильные, — предположил я. — Завтра померим и отрегулируем.

— И еще соломотряс заедает, — добавил механизатор. — Солома из машины плохо выходит, забивается.

Типичные проблемы старых комбайнов. Но решаемые, если знать технологию настройки.

— Хорошо, — кивнул я. — С утра займемся комбайном. Только ты приведи его в мастерскую, там удобнее работать.

По дороге домой меня нагнал на велосипеде Егорыч. Старик крутил педали с удивительной для своего возраста энергией.

— Ну, механик, как дела? — поравнявшись, спросил он. — Слышал, Кировец починил. Весь поселок гудит.

— Починил, — подтвердил я. — Завтра еще комбайн настраивать буду.

— Гляди, не зазнавайся, — добродушно предупредил Егорыч. — А то народ привыкнет, что ты все подряд чинишь, покоя не будет.

Он был прав. Слава мастера-универсала распространялась быстро, и заявок на ремонт становилось все больше. Но это соответствовало моим планам. Чем больше людей считало меня незаменимым, тем прочнее становилось мое положение в совхозе.

— Не зазнаюсь, — пообещал я старику. — Просто помогаю людям, как могу.

— Правильно, — одобрил Егорыч. — Добрые дела зря не пропадают. А про тракторные премии не забывай. Степан обещал тебе бутылку за ремонт.

Я засмеялся. В советской деревне бутылка водки была универсальной валютой благодарности за хорошо сделанную работу.

— Не пью я, Иван Егорович.

— Зря, — покачал головой старик. — В компании полезно иногда. Но дело твое.

Утром я пришел в мастерскую пораньше. Комбайн «Нива СК-4» уже стоял в центре помещения, желто-красный, потрепанный многими сезонами, но еще крепкий. Иван Семенович возился рядом, раскладывая инструменты.

— Вот она, капризная, — сказал он, похлопав по боковине машины. — Четвертый год мучаюсь, а толком настроить не могу.

Я обошел комбайн кругом, оценивая его состояние. Жатка выглядела нормально, режущий аппарат недавно затачивали. Основные проблемы, судя по всему, крылись в молотильной части.

— Покажи, что именно не так с барабаном, — попросил я, забираясь в кабину.

Иван Семенович запустил двигатель, включил молотильный аппарат. Комбайн затрясся, загудел, но звук получался неравномерный, с посторонними стуками.

— Слышишь? — крикнул механизатор, перекрывая шум. — То стучит, то затихает. И зерно дробит сильно.

Я заглушил двигатель, открыл боковые люки молотильной камеры. Картина прояснилась сразу.

Зазор между барабаном и подбарабаньем был неравномерным, в одних местах слишком большой, в других недостаточный. Из-за этого зерно либо недомолачивалось, либо перемалывалось в муку.

— Когда последний раз регулировку делали? — спросил я.

— В прошлом году, — неуверенно ответил Иван Семенович. — Сам пытался, да толку мало.

— Ладно, начнем сначала, — решил я. — Снимаем подбарабанье полностью, проверяем все крепления.

Разборка заняла час. Я давал указания, Иван Семенович и его помощники работали.

Подбарабанье, дугообразная решетка под молотильным барабаном, держалось на четырех регулировочных винтах. Два из них оказались ослабленными, что и вызывало неравномерность зазора.

— Вот твоя проблема, — показал я разболтанные крепления. — Вибрация постепенно раскручивала винты.

— А я думал, барабан износился, — удивился механизатор.

— Барабан в порядке, — осмотрев молотильные била, ответил я. — Просто настройка сбилась.

Но сначала нужно было проверить сам барабан. Я прокрутил его вручную, вращение равномерное, без заеданий. Била изношены умеренно, замены не требуют. Зато обнаружил другую проблему, на одном из бил слегка погнулась кромка, видимо, от попавшего камня.

— Это било нужно подправить, — указал я на дефект. — А то создает дисбаланс.

Механик снял поврежденное било, выправил его на наковальне кувалдой. Работа тонкая, перестараешься, било треснет. Но я стоял рядом и полностью контролировал работу. Мой глаз интуитивно чувствовал правильную форму.

— Откуда ты так точно знаешь, какой изгиб нужен? — поинтересовался подошедший Колька-сварщик.

— Опыт, — коротко ответил я, проверяя било на глаз. — Плюс понимание, как работает молотильный механизм.

Иван Семенович установил отремонтированное било на место, затянул крепление с нужным усилием. Теперь можно заняться главной задачей, настройкой зазоров.

— Смотри внимательно, — сказал я Ивану Семеновичу, доставая набор щупов. — Зазор должен быть одинаковым по всей длине барабана. Для пшеницы — восемь миллиметров на входе, четыре на выходе.

— А почему разный? — спросил механизатор.

— Зерно постепенно вымолачивается, — объяснил я, устанавливая подбарабанье в рабочее положение. — Сначала нужен больший зазор, чтобы колосья проходили свободно. А к концу, меньший, чтобы домолотить остатки.

Регулировка потребовала терпения. Каждый винт приходилось подкручивать понемногу, постоянно проверяя зазор щупом в разных точках. Иван Семенович помогал, держа подбарабанье в нужном положении.

— Теперь восемь миллиметров на входе, — констатировал я, проверив зазор. — А тут, на выходе пять. Надо еще чуть подтянуть.

Работа продвигалась медленно, но результат стоил усилий. Через два часа зазоры стали идеально равномерными по всей длине барабана.

— А теперь проверим в работе, — сказал я. — Только сначала займемся соломотрясом.

Соломотряс, механизм, который выбрасывает солому из комбайна, действительно заедало. Причина обнаружилась быстро, на одном из коленчатых валов погнулся шатун, из-за чего нарушилась синхронность движения решет.

— Этот шатун выправлять или новый будем ставить? — спросил Колька, осматривая деталь.

— Выправим, — решил я. — Деформация небольшая, вполне поправимая.

Снятый шатун Иван Семенович положил на наковальню, аккуратно выправил кувалдой. Главное, не нарушить соосность отверстий под подшипники, иначе механизм заклинит окончательно.

— Проверь линейкой, — попросил я Кольку. — Отверстия должны быть строго параллельны.

— Вроде ровно, — доложил тот, приложив линейку. — Миллиметр-полтора отклонения.

— Нормально, — кивнул я. — В пределах допуска.

Установка отремонтированного шатуна заняла полчаса. Прокрутил соломотряс вручную, теперь все решета двигались синхронно, без заеданий.

— Ну что, испытываем? — предложил Иван Семенович.

— Давай, — согласился я. — Только сначала загрузим немного соломы с зерном для проверки

Принесли из склада мешок необмолоченных колосьев прошлогодней пшеницы. Загрузили в приемную камеру комбайна, запустили двигатель.

На этот раз звук получился совсем другой, ровный, без стуков и скрипов. Молотильный барабан работал мягко, равномерно. Через минуту из выгрузного шнека посыпалось чистое зерно.

— Послушай, как поет! — восхищенно воскликнул Иван Семенович. — Совсем другая машина стала!

Я поймал горсть намолоченного зерна, осмотрел его на ладони. Зерновки целые, лишь слегка поцарапанные, именно так и должно быть. Дробленых почти не было, а те, что попались, треснули по естественным причинам.

— А потери затем проверим,